Языки Пао

«Еще нет. Но он будет летать — примерно через пять месяцев. С Раскола придется доставить несколько деликатных компонентов. Все остальные детали изготовлены на Пао из паонезских материалов. Располагая флотом таких кораблей, ты сможешь обеспечить независимость Пао от Меркантиля. Не сомневаюсь, что торговля с внешними планетами будет выгодной, так как меркантильцы, пользуясь монополией, выжимают всю возможную прибыль из любой сделки».

«Меня, конечно, радует такая возможность, — безрадостно отозвался Беран. — Но почему мне никто не сообщил об этом проекте?»

Палафокс успокоительно поднял руку: «Никто не пытался что-либо от тебя скрывать. Разрабатывается множество таких проектов. Молодые технологи с неистощимой энергией устраняют упущения, которые раньше никому на Пао не приходило в голову замечать. Каждый день они решают какую-нибудь новую задачу».

Беран скептически хмыкнул: «Все эти изолированные языковые группы следует как можно скорее вернуть в лоно традиционной паонезской жизни».

Палафокс не согласился: «На мой взгляд, еще не время создавать препятствия для плодотворного энтузиазма технологов. Несомненно, переселение прежних обитателей этой территории создавало множество достойных сожаления неудобств и осуществлялось варварскими методами, но результаты, судя по всему, оправдывают мой замысел в принципе».

Беран ничего не ответил. Палафокс подал знак молчаливо стоявшей поодаль группе технологов. Те подошли и представились, слегка удивившись тому, что панарх говорил на их языке, и предложили показать ему внутренность корабля. Интерьер подтвердил первое впечатление Берана — аппарат выглядел грубо сколоченным, но достаточно надежным.

Беран вернулся в Большой дворец, охваченный новыми, никогда раньше не посещавшими его сомнениями и опасениями: неужели Бустамонте был прав, а он, Беран, ошибался?

Глава 17

Прошел год. Технологи завершили изготовление прототипа космического корабля, он прошел испытания, и теперь его использовали в качестве полнофункционального тренажера. По запросу Координационного совета технологов казначейство выделило средства на осуществление крупномасштабной программы строительства космических кораблей.

Военные учения мирмидонов продолжались, как прежде. Беран неоднократно собирался запретить лагеря «героев» или, по меньшей мере, сократить их число, но каждый раз у него перед глазами возникала наглая физиономия Эвана Бузбека, и он отказывался от такого намерения.

Экономика планеты процветала. Никогда еще паоны не жили так привольно. Государственные служащие вели себя скромно и не брали взяток, что само по себе рассматривалось как чудо из чудес. Беран существенно снизил налоги; страхи и подозрения, ежеминутно преследовавшие население в годы правления Бустамонте, исчезли бесследно. В результате паоны радовались жизни с не характерной для них откровенностью. Никто, конечно, не забывал об анклавах носителей новых языков, но их рассматривали как не слишком злокачественные образования и терпели. Беран не посещал Институт аналитиков в Поне; ему было известно, однако, что студенческий городок на высокогорном плато значительно расширился — строились новые лаборатории, лекционные залы, общежития, мастерские. Численность аналитиков постоянно увеличивалась — не в последнюю очередь благодаря прибытию с Раскола множества молодых людей, безошибочно напоминавших внешностью лорда Палафокса, а также других юношей, подраставших в подготовительных школах Института — детей и внуков Палафокса.

Прошел второй год, и в Эйльжанр из космоса спустился яркий разноцветный корвет Эвана Бузбека. Как прежде, гетман клана Брумбо игнорировал запросы диспетчера и приземлился на крыше Большого дворца. Как прежде, Бузбек и его надменные соратники-разбойники прошествовали в парадный тронный зал и потребовали, чтобы к ним явился Беран. Им пришлось ждать десять минут — вояки нетерпеливо расхаживали по залу, позвякивая оружием.

Беран вошел и остановился, разглядывая топогнусцев, повернувших к нему настороженно-холодные лица. Беран сделал несколько шагов вперед. Не приветствуя незваных гостей, он спросил: «Что привело вас на Пао в этот раз?»

Переводчик передал вопрос гетману на топогнусском наречии.

Эван Бузбек уселся в кресло и жестом пригласил Берана занять соседнее сиденье. Беран молча принял его приглашение.

«До наших ушей дошли нежелательные новости, — произнес Бузбек, вытянув и скрестив ноги. — Наши союзники и поставщики, технологи-торговцы с Меркантиля, сообщают, что в последнее время вы запустили в космос целый флот грузовых кораблей, что вы торгуете и заключаете сделки, доставляя на Пао большое количество всевозможного оборудования». Несколько приближенных гетмана встали за спинкой кресла, на котором сидел панарх.

Оглянувшись через плечо, Беран повернулся к Эвану Бузбеку: «Не совсем понимаю, что вас беспокоит. Почему бы мы не стали торговать по своему усмотрению?»

«Достаточно того, что это противоречит желаниям Эвана Бузбека, твоего сеньора».

«Необходимо учитывать, однако, что Пао — многонаселенная планета, — примирительно возразил Беран. — Как и всем людям, паонам свойственны собственные устремления…»

Слегка наклонившись в сторону панарха, Эван Бузбек размахнулся и влепил Берану пощечину. Беран резко откинулся назад, потрясенный скорее неожиданностью, нежели силой удара; на его побелевшем лице ярко выделился розовый след. Впервые в жизни кто-то его ударил, впервые он лицом к лицу столкнулся с насилием. Оскорбление произвело странный эффект: первоначальный шок сменился опьяняющим, почти приятным стимулом — словно распахнулась дверь в знакомую, но забытую с детства комнату. Эван Бузбек говорил, хотя Беран почти его не слышал: «Любые устремления паонов, не утвержденные кланом Брумбо, будут пресекаться».

Бандит, стоявший за спиной Берана, насмешливо заметил: «Одного шлепка достаточно, чтобы заставить слушаться жвачное животное!»

Глаза Берана сфокусировались на багровой от пьянства физиономии гетмана. Панарх поднялся на ноги: «Хорошо, что ты приехал, Эван Бузбек. Я хотел снова встретиться с тобой лицом к лицу. Отныне Пао не будет платить дань ни клану Брумбо, ни каким-либо другим паразитам!»

У Бузбека отвисла челюсть — на морщинистом лице пожилого убийцы гримаса удивления производила почти комическое впечатление.

«Кроме того, — продолжал Беран, — мы продолжим запускать в космос торговые корабли. Надеюсь, ты сумеешь смириться с действительностью и спокойно вернуться на Топогнус».

Эван Бузбек вскочил, словно в нем распрямилась пружина: «Я вернусь на Топогнус с твоими ушами, чтобы пригвоздить их к стене в Трофейном чертоге!»

Беран шаг за шагом отступал от разбойников. Усмехаясь, топогнусцы неспешно окружали его. Бузбек обнажил лезвие кинжала, висевшего на поясе: «Возьмите его за шкирку!» Беран поднял руку. С трех сторон растворились двери — тронный зал заполнили три отряда мамаронов. Прищурив белеющие под черными лбами глаза, нейтралоиды угрожающе выставили алебарды с длинными изогнутыми лезвиями и навершиями-лучеметами.

«Что прикажете сделать с этим отребьем?» — хрипло спросил сержант.

«Думаю, их слегка отрезвит субаквация, — ответил Беран. — Отведите их на берег моря».

Эван Бузбек потребовал разъяснений от переводчика. Получив таковые, гетман закричал, брызгая слюной: «Ты сошел с ума! Мои люди опустошат твою планету! В твоей столице не останется живой души! На твоих полях будут расти только обожженные кости!»

«Возвращайся на Топогнус и оставь меня в покое, — потребовал Беран. — Выбирай: мир или смерть?»

Гетман посмотрел по сторонам; его соратники сгрудились, не сводя глаз с мамаронов.

Раздраженно вложив кинжал в ножны, Бузбек вполголоса посоветовался с парой приближенных, после чего повернулся к Берану: «Мы уедем».

«Значит, ты выбираешь мир?»

Усы разбойника яростно дрогнули; он с трудом выдавил: «Мир».