Поп и пришельцы

им образом Пестрову забыли минут на двадцать, а когда фургон уехал и суета с накладными улеглась, оказалось, что Капитолина Ивановна ушла, боясь опоздать на автобус. Адусьев забрал стакан. Дядя Мотях решился на покупку «мерзавчика», клятвенно обещая «Жанночке» пить культурно (он действительно строго соблюдал свое достоинство и ни в каком виде не бедокурил).

Разговор потек теперь куда более обстоятельный и серьезный. Кое-что об убийстве уже стало известно. Один из товарищей дяди Мотяха, называемый Задрыга (Иван Иванович Задрыгин по паспорту) вдруг набрался решимости и во всеуслышание высказал гипотезу:

– А у них, это… у попов… если уродство – то все. У них, это, урод за человека не считается. Вообще!

– При чем тут – «урод»? – снисходительно спросил его дядя Мотях.

Задрыга густо покраснел под сложной смесью мазута, родной почвы и загара и пояснил:

– А то, что эту, дочь, ее изрезали бритвой. Убийца!

– Ну вот откуда ты знаешь, что бритвой? Может, ножом?

– Может, – обреченно согласился Задрыга и замолчал.

– Эх, – вздохнул дядя Мотях и похлопал Задрыгу по спине. – Были когда-то и мы рысаками.

Присутствующие в «стекляшке», которых заметно поприбавилось, почему-то рассмеялись, а Задрыга быстро допил свою водку и окончательно загрустил. Дядя Мотях начал уже искать взгляда Жанны, но та прикрикнула: «До восьми вторую не продам!» и взялась обслуживать учителя Гувыртовского, который закупал батоны на сухари и консервированную фасоль.

Гувыртовский сказал, обращаясь к продавщице:

– Зачем вы приобретаете ребенку такие дорогие игрушки, Жанна Евгеньевна?

Он порылся в карманах, едва не выронив при этом батоны, и выложил на прилавок маленький игровой компьютер «Гуфи».

– Заберите. И пусть в школу больше не берет. Играет на уроках, на переменах, совершенно не слушает преподавателя. А если старшие дети отнимут?

Жанна неблагослокнно прибрала компьютерчик.

Гувыртовский продолжал:

– И природоведение ваш Петюн, Жанна Евгеньевна, запустил совершенно. Вы проконтролируйте. Контрольная по муссонам – двойка. Вот пусть он вам покажет – спросите у него вечером.

– Мне некогда его учить природоведению, – холодно молвила Жанна. – Я, между прочим, весь день работаю.

– Я понимаю, Жанна Евгеньевна, и уважаю ваш труд, – сказал учитель. – Но вы как мать просто посмотрите его контрольную.

– И потом, зачем ему ваши муссоны? – продолжала уязвленная Жанна. – Современный человек не обязан разбираться во всякой ерунде.

Гувыртовский выпучил глаза, как делал всегда, если подступала ярость.

– Такие вещи, Жанночка, обогащают душу, – вмешался дядя Мотях. Он никогда не заискивал и не подлаживался под чужое мнение. – Мало ли что? Лишних знаний не бывает.

– Очень надо! – не сдавалась Жанна. – Я вот выросла без этого. И ничего! Надо второго заводить, – вдруг сказала она.

– Вот это правильно, – одобрил дядя Мотях. – А беременные, Жанночка, они добрые.

– До восьми не продам, не дождешься! – фыркнула Жанна и, будучи непоследовательной,