Они смотрят со звёзд (СИ)

— Вы... лучше сами признайтесь!

— Господи, но в чём? Я вас очень ценю и уважаю.

— Хватит! Хватит ломать комедию. Я догадалась, кто вы. Вы врач, а по совместительству шпион, видимо. Вас нанял мой дорогой брат, чтобы упечь меня в психушку, — Лиза несла околесицу, но выглядела скорее испуганной, чем больной.

Я решился приблизиться и мягко приобнять девушку за плечи:

— Успокойтесь, Лизонька. Я не врач, всего лишь археолог. И вас я никогда не обманывал, наоборот, открыл вам больше, чем кому-либо. Расскажите, что вас напугало и расстроило, и мы подумаем вместе, что можно сделать.

Лиза судорожно всхлипнула и обмякла. Решилась:

— Я никому не рассказывала, только брату. После смерти матери со мной стали происходить странные вещи. Я лечилась, и почти справилась, почти забыла... Но ваш заказ, эти кости всколыхнули всё, что я так долго блокировала.

Я чувствовал дрожь её тела и слышал отчаяние в голосе. Обнимал её, и с каждой секундой во мне росло странное ощущение родства. Мне не хотелось убирать руки с Лизиных плеч. В её тепле, взгляде я нашёл часть себя, эту банальнейшую «половину». В глазах напротив я заметил узнавание. Лиза, как и я, всматривалась, жадно вспоминала нечто, доступное только нам двоим.

Меня посетило видение. Я вспомнил самую первую свою жизнь, вернулся к самому раннему своему сознанию на Земле. Я был высоким и тонким, как и девушка, которую я обнимал. Мы стояли в искорёженном космическом корабле, потерпевшем бедствие на неизвестной зелёной планете.

Видение исчезло, но осталось имя той, далёкой любимой:

— Лаймея...

И Лиза откликнулась, назвав меня моим первым именем:

— Стэйжиен...

Теперь мы помнили себя теми, кого я называл постлюдьми, оказавшимися на Земле случайно до появления человека.

Что же помогло нам сейчас найти друг друга среди миллиардов людей? Возможно, генетическая память направляла наши жизни так, чтобы чудо — встреча, разговор и узнавание — произошло.

Нам не хотелось отпускать друг друга ни на секунду, но ночь холодом пробирала до костей.

В шатре, служившем нам полевой кухней-столовой, никого не было, и мы с Лизой (а может, Лаймеей) отогревались чаем и теперь уже общими воспоминаниями.

Разведывательные корабли цивилизации Мирастрикса никогда не заходили так далеко. Наша экспедиция обнаружила несколько обитаемых планет, собрала образцы почвы, флоры и фауны. Миссия была выполнена, и мы уже легли на обратный курс, когда нас захватил блуждающий гиперпространственный тоннель. Наш «Авикстис» выдержал переход, но получил повреждения. Капитан готовился посадить корабль на зелёной планете, рядом с которой мы очутились, но управление дало сбой, и аварийная посадка вышла совсем не мягкой. Попросту говоря, мы разбились. В живых остались капитан Квадрон и мы с Лаймеей — те, кто находился в рубке.

Корабль представлял собой печальное зрелище. Дымящиеся обломки. Худо-бедно уцелел лишь лабораторный отсек, где хранились добытые образцы, оборудование и кое-какие медицинские приспособления для опытов.

Мы похоронили членов команды, взяв предварительно генетический материал для возможного клонирования.

Планета, которую мы назвали Землёй, оказалась вполне обитаема. Органики, пригодной в пищу, было вдоволь. Но опасности подстерегали нас на каждом шагу. Поначалу мы не решались отходить далеко от обломков «Авикстиса», лаборатория служила хорошим укрытием от непогоды и хищников.

Но нам хотелось не выживать, а вернуться домой. Я предложил клонирование с отложенной активацией на тот случай, если кто-то из нас погибнет до появления возможности выбраться с Земли. Мы с Лаймеей сохранили свои ДНК, Квадрону не было в этом нужды — его гены и так находились в состоянии готовности активироваться и вырастить клона. На Мирастриксе все корабли снабжены помимо обычной системы управления также и биоуправлением, завязанным на ДНК капитана.

Спустя месяц сидеть около корабля нашей маленькой команде стало невмоготу. Всё, что можно было исследовать в радиусе нескольких километров, мы исследовали, да и съели почти все доступные плоды. Животные проявляли осторожность и сторонились останков корабля. И, конечно, нам казалось, что стоит пройти чуть дальше, и удача улыбнётся нам в виде разумных доброжелательных существ, развитых городов. Было принято решение продвинуться на расстояние нескольких дневных переходов, но утром назначенного дня Квадрон покинул нас. Умер от болезни, неизвестной мирастриксянам.

Клонирование автоматически активировалось, и через несколько дней новый Квадрон, моложе на пять лет, поскольку в этом возрасте он вылетел с Мирастрикса, вернулся к нам. Мы передали капитану всю информацию об экспедиции и последних печальных событиях и хотели в ближайшем времени осуществить планируемую вылазку, но случай изменил наши ожидания.

К кораблю вышло несколько двуногих существ. Они были небольшие, никому из нас не доходили даже до плеча, мохнатые и очень любопытные. Мы наблюдали за ними из иллюминатора лаборатории, но как только открыли люк, гости обратились в бегство.

Лаймея позже нашла несколько упавших волосков и провела генетический анализ. Поразительно, но у обезьян, как мы назвали мохнатых пришельцев, был сходный с нашим генотип. Оказывается, жизнь распространилась по галактике в очень близких формах. Лаймея с присущим ей вдохновением живописала удивительные совпадения генетических цепочек, и меня посетила безумная идея, которая, однако, давала нам надежду. Чтобы вернуться на Мирастрикс, нам нужен был новый корабль, нужны ресурсы и технологии для его строительства, а значит, необходимы люди. Много людей. Наши технологии позволяют клонировать человека только после смерти. Мы не можем обойти это правило, оно заложено в программе клонирования и обосновано законами Мирастрикса. До принятия Положения о клонах были случаи, когда копии пытались оспорить права своих оригиналов.

И даже если мы клонируем себя и всю погибшую команду, новый корабль наши клоны не построят. Но мы можем положить начало человечеству, если вживим свои гены множеству местных двуногих особей.

Квадрон согласился сразу, но Лаймея возражала, что воссоздание человеческого общества таким образом может занять миллионы лет. Биотехнологии породят эволюцию обезьяны в человека, подобного нам, но мы-то сами исчезнем, канем в веках, и некому будет строить корабль для полёта на родной Мирастрикс, нашим потомках это будет непонятно и не нужно.

— Мы не в силах влиять на всё будущее человечество, но передать память после смерти одной особи каждый из нас в силах.

Лаймея долго буравила меня взглядом.

— Стэйжиен, ты же знаешь, что передача памяти даже на Мирастриксе пока существует только как эксперимент. Кто-то из потомков может не выдержать наплыва информации и сойти с ума.

— А что нам остаётся, кроме экспериментов?

— Всё равно, — настаивала Лаймея, — кроме нас троих в каждом будущем воплощении, никто не будет помнить и знать, что произошло. Что такое память троих среди тысяч, миллионов и миллиардов?

— Двоих, — вставил Квадрон. — Память двоих, ваша со Стэйжиеном, не моя.

Это было правдой. Клон не может передавать память. Новое тело создаётся в возрасте смерти оригинала. И знает, помнит всё то же, что накопил донор за свою жизнь. Копия осознаёт себя копией, но действует так, как действовал бы её прообраз, будь он жив.

Клон не может размножаться в привычном смысле этого слова. Но ему доступно автоматическое воспроизводство после смерти. Нанороботы в крови фиксируют конец физического существования и тут же запускают процесс воссоздания копии. Единственный сохранившийся на корабле силовой купол мы отдадим капитану. Купол будет всегда с живым клоном и обезопасит создание нового. В случае неудачи клонирование повторится до стабильного результата, то есть до новой жизнеспособной копии капитана. Но когда мы с Лаймеей умрём, новому Квадрону никто не объяснит, как он тут оказался. Однако он будет помнить, кто он есть, и сможет управлять кораблём, когда тот появится. Если тот появится...