«Защита 240» (с илл.)

— Ну, что же здесь зазорного, Иван Алексеевич? Мне Викентий Александрович сказал, что вы — инженер-экономист и, разумеется, в тонкостях физических приборов можете не разбираться. Я, например, ничего не понимаю в дебете-кредите, — рассмеялся Резниченко. — Счетчик электронов — прародитель индикатора. Он устроен таким образом, что может показывать количественные изменения даже очень слабого излучения, а для этого обкладка трубки делается из особого вещества. Оно испускает электроны при поглощении даже очень слабого излучения. В этом, собственно, и заключается главная часть открытия Зорина.

— А что же это за вещество? — спросила Белова.

— К сожалению, я не могу ничего сказать о нем. Это секрет, который у нас в стране оберегается особенно тщательно. Ни состав вещества, покрывающего трубку изнутри, ни материал, из которого сделано вот это окошечко, не известен никому из нас, биологов, работающих с аппаратурой Зорина. Ну, а теперь, если хотите, — продолжал Резниченко, вставляя на место индикатор, — мы проведем опыт и вы увидите прибор в действии.

— Конечно! Это так интересно! — воскликнула Белова.

Титов посмотрел на часы.

Резниченко подошел к вертикально уходящей к потолку зала трубе и нажал кнопку на маленькой панели. Через несколько секунд дверца в трубе отворилась, и Резниченко извлек из нее небольшую стеклянную чашечку.

— По этому подъемнику нам подали сюда растеньице. Оно начало прорастать там, наверху, где властвует солнечный свет. Здесь посажено зернышко пшеницы. Видите, — Резниченко указал на водную культуру, — уже выбивается росточек? В кончике этого росточка сейчас усиленно идет клеточное деление — процесс роста. Мы поставим образец в аппарат и сможем убедиться в том, что рост сопровождается выделением лучистой энергии.

Резниченко вставил образец в прибор, а Титов вновь посмотрел на часы, беспокоясь, как бы Зорин не опоздал с присылкой техника Никитина. «Неужели опоздает? — подумал Титов. — Ведь было условлено, что как только Резниченко получит по конвейеру образец, он сразу присылает Никитина».

— Вы, может быть, торопитесь? — спросил Резниченко, заметив, что Титов поглядывает на часы.

— Нет, нет, продолжайте, пожалуйста.

Резниченко приступил к опыту. Когда он вводил чашечку с растением в зону, контролируемую чувствительным индикатором Зорина, приборы фиксировали излучение, выводил — не фиксировали.

— Вот, видите, можно убедиться в том, что это маленькое растеньице излучает. Я ввожу его в пространство, которое как бы просматривается чутким глазком индикатора, и на приборах…

На этот раз приборы давали импульсы беспорядочно.

Резниченко вынул растение. Окошечко прибора продолжало тревожно мигать. Он сделал переключение на пульте и еще раз попробовал повторить опыт.

— Одну минуточку, товарищи.

— Что, испортилось что-нибудь? — спросил Титов.

— Сергей Александрович! — Резниченко обернулся и увидел стоящего у входа в зал техника Никитина. — Сергей Александрович, извините, что я оторвал вас, но Викентий Александрович попросил меня вручить вам эту записку.

— Хорошо, — сказал Резниченко, быстро пробежав глазами записку. Хорошо, поблагодарите, пожалуйста, Викентия Александровича.

— Мне можно идти?

— Да, да, пожалуйста. Благодарю вас.

Белова не отрывала глаз от Никитина. «Так вот он какой! Какие огромные черные глаза и нервное, необыденное лицо. Удивительно привлекательная мягкость в лице, и вместе с тем оно пугает». Лена почувствовала, что смотрит на Никитина с каким-то особенным волнением, и отвела взгляд от его лица. Синий комбинезон, стянутый в талии широким кожаным ремнем, ловко облегал его складную фигуру. Невысокий, широкоплечий, он, казалось, поеживался под обращенными на него взглядами. «Бедная Женечка. Ведь она так любит его! В нем действительно есть что-то притягивающее, волнующее. Как ей тяжело, должно быть… Но что же это такое? Что творится здесь? Ведь и впрямь, как только появился Никитин, работа приборов нарушилась. Неужели он…»

Никитин вышел, Резниченко продолжал демонстрацию опытов. Теперь приборы послушно регистрировали наличие излучения всякий раз, как к ним подносили растение. Резниченко по подъемнику получил еще несколько экспонатов и один за другим продолжал опыты.

— Это одна сторона вопроса, — говорил Резниченко, когда все выходили из зала с аппаратурой Зорина. — Мы с вами убедились в том, что в процессе роста выделяется лучистая энергия. Теперь уже удалось не только зафиксировать и определить его физическую природу, но и при помощи специальных, генераторов создать подобное излучение искусственно.

Все трое вошли в большой светлый зал.

Резниченко показал гостям опыты влияния излучения на живые организмы.

Здесь стояли специальные микроскопы, оборудованные телеэкранами, позволяющими наблюдать, что происходит в капле питательной жидкости.

Друг подле друга засветились два экрана. Яркие квадраты с закругленными углами запестрели полосами и пятнами. Полосы побежали по экрану сначала сверху вниз, потом снизу вверх, потом замерли, чуть подрагивая, становясь все уже и уже, и, наконец, исчезли совсем. Фокусировка закончилась, и бесформенные, темные пятна, до этого проглядывавшие сквозь полосы, теперь постепенно превращались в округлые, блестящие тельца. Они казались объемными, полупрозрачными и медленно передвигались в полях зрения.

— Приборы показывают нам, — объяснил Резниченко, — что творится в каплях с питательным раствором. Видите эти тельца? Это дрожжевые грибки. Присмотритесь внимательно. Видите, на некоторых из них появились маленькие почечки?

— Почечки? Признаться, ничего не замечаю, — сказал Титов, пристально вглядываясь в экран.

— Ну, как же! — Белова схватила его за рукав. — Смотрите, в верхнем правом углу, например. Да нет, на этом экране. Видите? А вот еще. Чуть пониже. И еще, правее!

— Ага, теперь вижу. Да вот и на левом экране.

— Значит, видите, — удовлетворенно сказал Резниченко. — Это идет размножение дрожжевых грибков. Их деление. В обоих полях зрения примерно одинаковое число живых телец, так как капли взяты из одной пробирки. Деление идет также примерно одинаково, так как условия для жизни и размножения в каплях идентичны. Но вот сейчас мы включим генератор, и картина изменится. Включите, пожалуйста, Нина Ивановна, — обратился Резниченко к лаборантке, сидящей у приборов. — Облучать будем только каплю в правом приборе. В левом оставим без облучения, как контрольную. Наблюдайте!

Разница между процессами в каплях обнаружилась довольно быстро. На правом приборе появлялось все больше и больше делящихся клеток. В отличие от левого экрана, на нем уже можно было увидеть, как некоторые почки оторвались от материнских клеток и появились новые блестящие клетки. Уже заметно было, что этот экран «заселен» гораздо плотнее. Размножение в облучаемой капле шло гораздо интенсивнее.

— Как видите, мы овладеваем методом ускоренного развития микроорганизмов. Это интересно не только с чисто познавательной точки зрения, но имеет и большое практическое значение.

— А это не может стать опасным? — спросил Титов.

— Что стать опасным? — ответил Резниченко вопросом на вопрос.

— Слишком ускоренное развитие микроорганизмов под влиянием излучателей?

— Почему же опасным? Мы будем облучать полезные виды микроорганизмов. Многие виды микробов уже применяются в пищевой и химической промышленности и обеспечивают повышенный выход ценных продуктов брожения, улучшают вкус и качество пищевых продуктов, ускоряют их производство. А мы, — улыбнулся Резниченко, — будем ускорять производство этих полезных микробов.

— Применяя излучатели?

— Да, применяя излучатели.

— А если попытаются применить излучатели для того, чтобы ускорить процесс развития смертоносных микробов?

— Товарищ Титов, вы заговорили о страшных вещах. — Белова посмотрела на Титова, потом на Резниченко и упавшим голосом продолжала: — Я смотрела на все это, — она указала на аппаратуру, — с таким восторгом! Я думала, что подобное открытие может принести огромную пользу человечеству, и только пользу. Я не могла себе представить, что…