Отморозки (СИ)

Фон Раух снова кивнул.

- Тогда давайте быстро и четко: сколько человек в доме?

- Н-но я не знаю... О боже!.. Я правда, правда, не знаю!!!

- Чапаев, отставить! Это я неправильно задал вопрос. Сколько гостей и хозяев в доме?

- Десять офицеров, четверо местных помещиков. Еще есть женщины...

- Это не интересно. По вашей оценке, количество слуг?

- Человек сорок, возможно больше...

- Кто офицеры? Имена, звания, должности?

- Генерал-майор Ципсер, начальник штаба тридцать восьмого корпуса. Майоры Лампрехт и Пургольд - офицеры Генерального штаба ...

- А что они тут делают? Инспекция?

Несмотря на боль в обрубке правого мизинца, фон Раух очень удивился.

- Они - из штабов. Лампрехт - из нашего, пятой гвардейской, Пургольд - из штаба корпуса. Они...

- Ладно, это не так важно. Кто еще?

- Гауптман Закс и обер-лейтенант Ребер, адъютанты штаба корпуса. Оберстлейтенант фон Фойербах - мой командир...

- Ваш, а еще чей? Ну?

- Четвертого гвардейского гренадерского полка.

- Так, дальше?

- Обер-лейтенант Шоппе и гауптман Кёстер - дежурные офицеры нашего штаба. И майор Крампе - дежурный офицер штаба корпуса. Все.

- Я умею считать до десяти. Кто десятый? Быстро!

- Я...

Львов хмыкнул и чуть заметно кивнул. Державший пленника унтер, зажал ему рот рукой и как учили, коротким рывком свернул шею.

- Вот что, мужики: нечего нам ждать. Аккуратно заходим в особняк, вяжем четверых офицеров, остальных - кончать. Штатских пока не трогать.

- Донесут, ваше благо... то есть, командир...

Львов усмехнулся:

- Ну, это - вряд ли... Пошли, обормоты, хрена ли расселись?

Полтора взвода почти бесшумно набежали на имение и просочились внутрь...

-...Оставьте меня! Я желаю говорить, и я буду говорить! - орал пьяный до невменяемости пан Туск. - Только в союзе с Польшей, Европ-па... пшепрашем... Европа может остановить это русское варравст... враварст... вар-вар-ство! Кто пьян? Я? Я не пьян! Я вполне твердо стою на ногах и даже могу танцевать поло-о-о-онез... А я буду танцевать! Кто посмеет остановить ясновельможного шляхтича, а? Вот то-то, господа офицеры! Ще кайзер не сгинел! За что?!

Последняя реплика относилась к бравому майору Пургольду, который дал в ясновельможную морду за оскорбление его величества. Туск упал, и больше не вставал, но когда обеспокоенный Валевский нагнулся над ясновельможным паном, выяснилось, что он банально заснул. Несколько дюжих слуг утащили его отсыпаться, в благодарность за что пан Туск основательно обмочил своих носильщиков вместе со своими штанами.

- Уф! - тяжело вздохнул старый Франц, когда пьяного унесли. - Извините, господин генерал, но он не отпускает жену в гости одну. Приходится терпеть...

- Ну что вы, что вы, дорогой мой, - Ципсер благосклонно улыбнулся и погладил по голове сидевшую рядом с ним Малгожату Туск. - Вам совершенно незачем извиняться: все радости жизни обязательно сопряжены с какими-то неприятностями. Вот, например: война - это, безусловно неприятность, но если бы не война, я был бы лишен удовольствия познакомиться с вами и воспользоваться вашим гостеприимством. Такова судьба рода человеческого.

- Да, да, да. Война - ужасная неприятность - покивал головой Валевский. - Но...

- Но ты, пшек, даже представить себе не можешь, насколько эта неприятность велика!

Малгожата Туск завизжала, Франц Валевский икнул, и лишь генерал-майор Ципсер сохранил молчание при появлении в зале нового гостя. Впрочем, Ципсер молчал только потому, что незваный гость сильно ударил его рукоятью кинжала чуть ниже уха и генерал свалился с кресла, точно куль с грязным бельем. Но молча...

- Оружие - на пол! - рявкнул гость с погонами русского штабс-капитана. - Руки вверх! Немцы - подходим по одному, сообщаем свое имя и звание. Остальные - на пол, мордами вниз и руки держим на виду. Кто дернется - стреляем без предупреждения. Выполнять!

Первый из немецких офицеров шагнул вперед с поднятыми руками. Его мгновенно обыскали крутя в разные стороны, точно портновский манекен, затем стремительно скрутили руки за спиной, стреножили ноги...

- Второй пошел! - приказал Львов.

Та же процедура, занявшая не более минуты...

- Третий пошел!.. Четвертый пошел!.. Пятый...

На пятом вышла заминка: обер-лейтенант Ребер рванулся из рук охотников и попытался вырвать из кармана маленький 'Маузер ТР' . Но тут же грохнул выстрел, и Ребер распластался на полу с простреленной головой. Больше эксцессов не последовало, а майор Крампе даже предупредил, что у него в кармане лежит маленький браунинг.

Наконец последнего офицера скрутили, и короткую колонну немцев повлекли к выходу. Тут хозяин имения решился подать голос:

- Позвольте мне встать, господин штабс-капитан. И разрешите поздравить вас с блестяще проведенной операцией. Помню, во время маневров девяносто третьего года...

- Заткнись, пшек! Будешь говорить, когда тебя спросят! Аксенов! Ко мне, бегом!

К Львову подбежал невысокий, гибкий, словно плеть брюнет цыганистого вида.

- Слушаю, командир.

- Возьми с собой четверых и дуй в конюшню. Возьмешь пару коней получше и - летом к есаулу! Передашь, что имение взято, 'двести', 'триста' нет, пусть идет к нам. Повтори?

Аксенов повторил и уже готов был бежать, исполнять, но тут голос снова подал Валевский:

- Я бы настоятельно попросил, господин штабс-капитан, предупредить вашего солдата, чтобы он не смел трогать жеребцов английской скаковой породы. Они, знаете ли, стоят столько, что на них можно целую роту купить. Я ими очень доро... А-А-А!

Маркин окончательно победил Львова, сохранявшего еще какие-то понятия начала ХХ века, и с наслаждением врезал с оттяжкой сапогом по зубам лежавшего поляка.

- Ты, мразота, своих кляч ценишь больше, чем жизнь русского солдата? А ты не забыл, сволочь, что твоя родина воюет, и каждый воин - твой защитник? Забыл. А я тебе сейчас напомню.

Он коротко, без замаха ударил ногой. Теперь в бок...

- ...Глеб Константиныч, ваше благородие, командир, да оставьте вы его! - Чапаев висел на плечах Львова, а фельдфебель Варенец и старший унтер-офицер Доинзон старались загородить собой воющее окровавленное тело, еще так недавно бывшее блестящим паном Валевским. Но все никак не удавалось, и тогда Василий применил средство отчаяния: отпустив Львова, он схватил со стола непочатую бутылку с шампанским, открыл ее и окатил штабс-капитана холодной пеной.

- Фу, дурень, - заморгал тот. - Это ж пить надо, а ты - поливать. Что я тебе - шлюха дорогая, что ты меня в шампанском решил искупать? Так все равно: ты - не в моем вкусе!

Солдаты радостно засмеялись: командир пришел в себя. Но к их радости примешивалась тревога. Нет, за их штабс-капитаном и раньше водились такие приступы ярости, но то - в бою, а тут... Вроде, как и без причины...

- Глеб Константинович, - рискнул наконец Доинзон. - А за что вы его так? Ну, кроме того, что он с немцами снюхался?

- Лейба, а ты всерьез не понимаешь? - помолчав, спросил Львов.

Тот растерянно развел руками.

- М-да... Хорошенькая у нас жизнь в государстве Российском, если народ привык скотом жить - вздохнул штабс-капитан. - Нам нужно известить есаула и как можно быстрее, так?

- Да...

- Кроме того, если Аксенов напорется на немцев, ему еще и ускакать нужно тоже побыстрее, верно?

- Да...

- А эта гнида готова рисковать жизнью и Аксенова, и всех нас лишь бы его обожаемым жеребцам английской породы ничего не сделалось. Так что он нас всех: и тебя, и меня, и Варенца, и Чапая - всех, дешевле трех каких-то коняг оценил. За карман свой дрожит. Только при этом своей жизнью он за них рисковать не хочет, наши норовит под пули подставить. Понял?

Унтер кивнул и отошел в сторону. А Львов велел найти управляющего и сел в кресло, тяжело переводя дух. Ныла раненая рука, а внутри все просто клокотало от ярости. При таком отношении к людям оставалось только удивляться: как хоть кто-то из дворянства пережил Революцию и Гражданскую? Да резать их под корень, как бешеных собак!