Призрак Малого Льва

— Это… потому что я наследница?

— Нет.

— Тогда почему?

— Это старая история, девочка.

Какое-то время они сидели молча. Ольгерд еще сомневался, стоит ли ей все это рассказывать. Невозможно же будет объяснить, в каком они все тогда были состоянии: он, отец, сам Леций…

— Я жду, — тихо сказала Риция.

— Это было еще на Наоле, — вздохнул Ольгерд, — я был молод, самолюбив и самонадеян. Я решил, что аппирский мутант не достоин моей сестры. Что с его стороны просто наглость даже думать об этом. Что-то в этом духе я ему и заявил.

— Как же ты мог, Ол?

— Мог.

— И что же?

— Мой отец сделал проще: он просто взял и отправил Ингерду домой. Вот, собственно, и вся история.

Риция долго сидела молча. Даже свою руку у него осторожно забрала. Он не смотрел на нее, но почему-то чувствовал, как отдаляется она от него. Вот сейчас. Сию минуту. Риция, которая всегда была его. Риция, которая всегда его слушала, шла с ним куда угодно и никогда не скрывала, что любит его. Но, видимо, был человек, которого она любила больше. Леций Лакон. Ее отец. И не человек, а аппир.

— Почему ты не говорил мне этого раньше?

— Это бы что-то изменило?

— Не знаю. Возможно.

Она сказала это со всей присущей ей серьезностью, отвернулась и закрыла глаза.

Через полчаса они были на космодроме. Дул промозглый северный ветер, небо было серым. Их рюкзаки лежали в ногах, на мокрых от прошедшего дождя плитах. Риция поправляла растрепавшиеся волосы. Ольгерд смотрел на нее.

— Летим ко мне?

— Не могу.

— Риция…

— Мне надо подумать. Обо всем.

— Ясно, — усмехнулся Ольгерд.

Она сверкнула черными глазами.

— В конце концов, мы уже простились с тобой. Чего тебе еще?

— Ничего, — сказал он, — я получил сполна.

Конс широкими шагами шел по дворцу. Леций не отмокал в своем бассейне, он ждал его в кабинете, одетый в торжественный черный костюм с золотым оплечьем и поясом. Хмурый день был за раскрытым окном, хмуро было в кабинете, хмурым было и его лицо.

— Поговорим? — ледяным тоном спросил Конс.

— Разумеется.

— Ты уже все знаешь?

— Да. Кера передал в деталях.

— И что ты на это скажешь, брат?

— Этого следовало ожидать, вот что я скажу.

— Ах, вот как?

Леций смотрел холодно, без сочувствия.

— Доигрались со своими экспериментами, — медленно и зловеще проговорил он.

— Вот так ты все вывернул?

— Я ничего не вывернул. Это твое безрассудство, Конс. И безумство твоей Флоренсии. Давно надо было понять, что никто вам не позволит родить смешанного ребенка. Это дело уже не семейное.

— Да? — Конс смотрел на него с каменным лицом, у него и в душе уже все окаменело, рвать и метать уже не хотелось. Хотелось исполнить свой долг и уничтожить чудовище, — а, по-моему, как раз семейное. Убийца среди нас. Он Индендра. И ты его прекрасно знаешь.

— Не уверен.

За окном строем стояли громадные черные ели, подпирая серое полотно пасмурного неба. Царственный брат сидел в высоком кресле как на троне, возложив руки на подлокотники. Он вел себя отнюдь не как пострадавший. Конс уже понял его теперешнюю роль: возмущенный хозяин, в государстве которого устроили бардак. Точно так же возмущалась Сия, которая считала себя главой рода Индендра. Ей не столько жаль было Аделу и ребенка, сколько ее возмущал скандал в благородном семействе.

— Подумай сам, — сказал Конс, — это Прыгун. И вдобавок тот, которого Адела прекрасно знала и любила. К тому же тот, кто был заинтересован в ее смерти. И тот, у кого была такая возможность. Не так много кандидатов остается, не правда ли?

— Я все это знаю, — поморщился Леций, — все равно никаких доказательств нет.

— Придется обойтись логикой.

— Тут одной логикой не обойдешься, Миджей. Тем более, если речь о Прыгуне. Ты думаешь, я не хочу все это распутать?

— Тогда выслушай меня и не перебивай.

— Хорошо.

— У Нриса и Кера был мотив. Но не было возможности. У Би Эра не было причин. Да и сил, пожалуй. Он постоянно в режиме «желтой луны» и из него не выходит. Сам знаешь, на «луне» далеко не прыгнешь, тем более с двойной массой. Ольгерд явно ни при чем, он землянин. Я его исключаю.

— Себя, видимо, тоже, — усмехнулся Леций.

— Разумеется. И что ты на это скажешь, брат?

— Только то, что алиби Кера никуда не годится. Он вполне мог выступать в записи, а его приятели утверждать, что он говорил в прямом эфире.

— Я тоже так думал, — сказал Конс и усмехнулся, — но потом я вспомнил одну маленькую деталь, о которой все забыли: Адела терпеть не могла Азола Кера. У него на шее она бы не повисла. Куда уж ему… зато ты у нас — женский любимчик.

Леций долго молча смотрел на него. Просто само благородство, мудрость и святость. Его энергия тускло теплилась в нем в самом слабом режиме «красного костра», он давно уже не вспыхивал «белым солнцем», хотя иногда еще был на это способен. Несмотря ни на что, он держался уверенно и был красив как ангел. Ангел в костюме дьявола.

— Я тоже слишком долго тобой любовался, — с горечью сказал Конс.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Леций.

— Только то, — проговорил Конс ледяным тоном, — что ты убил мою дочь.

— Я?! Ты что, с ума сошел?

Конс и не сомневался, что он будет отпираться.

— Хватит. Довольно сцен!.. Я давно тебя знаю, Леций. И гораздо лучше, чем другие. Ты способен на все. У тебя цель всегда оправдывает средства.

— Это все твои аргументы?

— Тебе мало?

— Конс, я твой родной брат. Ты это еще помнишь?

— У тебя было все. И мотив, и возможность. Этот несчастный ребенок разрушал все твои планы. Ты боишься, что твои ненаглядные аппиры биологически растворятся в человечестве! Ты виделся с Аделой накануне и вполне мог угостить ее отравой, тебе она вешалась на шею, когда ты появлялся… И, наконец, ты единственный, кого вообще не было на приеме.