Призрак Малого Льва

Костер догорал. Едва дымился. То, что она увидела у этого костра, было страшно. Такое случалось видеть только в фильмах ужасов. Мертвая девушка была привязана к дереву. Живот ее был вспорот, и из него, в крови, выглядывала крохотная детская ручка. Все вокруг было перепачкано кровью, трава помята.

Даже на крик сил не нашлось. Миранда в ужасе попятилась. Потом она бежала через поле, путаясь в траве, и сердце ее застряло где-то в горле.

— Господин Кера!

Он один стоял возле сломанной машины и с удивлением смотрел на взволнованную женщину.

— Что? Что случилось?

Миранда постаралась взять себя в руки и говорить связно, но дыхание сбивалось.

— Там… в роще…

— Ну?

— Кажется, там ваша Адела.

— Жива?

— Нет. Похоже на ритуальное убийство.

Азол Кера хмуро смотрел на нее с минуту, потом набрал код на браслете, поднес его к губам и хмуро проговорил:

— Конс, прилетай.

— В чем дело?

— Если найдешь Леция, бери с собой.

— Он был на раскопках.

— Он только что смылся.

— В чем дело, Азол?

— Сам увидишь.

Конс появился быстро. Видимо, уже догадался, что произошло. Патрик поддерживал Миранду под руку. Все молча шли через поле к дубовой роще.

Смотреть на все это снова было невозможно. Миранда уткнулась лицом сыну в плечо. У Патрика часто стучало сердце.

— Кажется, вы правы, Миранда, — ледяным голосом сказал Конс, — это ритуальное убийство.

— Сама не знаю, как я сюда забрела, — Миранда взглянула на него с отчаянием.

Но Конс на нее не смотрел. Он резко повернулся к Кера и ударил его в челюсть. Азол был к этому абсолютно не готов. Он был в шоке. Поэтому отлетел к старой елке и упал, зацепившись за корень.

В полной тишине он поднялся, ощупывая разбитую губу. Миранда с ужасом ждала, что будет дальше. Не хватало ей только присутствовать при разборке двух Прыгунов!

— Ну что? — спросил Кера спокойно, — полегчало?

— Добился своего?! — с яростью проговорил Конс, — смотри! Что отворачиваешься?!

— Ты в самом деле думаешь, что это я? — усмехнулся Азол Кера, сплевывая кровью.

— Если б я так думал, ты был бы уже трупом, — заявил Конс.

— Тогда при чем тут моя челюсть?

— Если б не твоя пропаганда, таких изуверских сект бы не возникло! Это ты отрицать не будешь?!

— Я призывал не к этому!

— А добился этого!

Разрезав ножом веревки, Конс взял Аделу на руки.

— Расступитесь все!

Миранду била мелкая дрожь. У нее тряслись руки, когда она доставала носовой платок. Хотела промокнуть глаза, но потом передумала и протянула его Кера.

— Возьмите.

— Спасибо.

— Мама, идем!

Патрик взял ее за плечи и повел из рощи.

— Да его убить мало, а ты ему платок даешь!

У Ингерды-Пьеллы было две луны. Дальняя и маленькая называлась Кампий. В свое время аппиры пытались обжить ее и даже строили на ней станции и перевалочные базы для дальних полетов. Кампий был не круглый, по форме напоминал ботинок. Атмосферы на нем не было, жизни тоже, только желтые камни и пыль.

В кабине двухместного планетолета «Стрела» было тихо и темно. Экран мерцал звездной пылью и крупными горошинами планет, попавших в радиус обзора. Ольгерд рассчитывал долететь минут за сорок. Риция сидела рядом и прижималась к его плечу.

— Правда, красиво, Ол? — сказала она шепотом, — невозможно оторваться…

— Знаешь, сколько я этого насмотрелся? — усмехнулся он.

— Знаю, — вздохнула Риция, — у тебя другая мечта: дом у озера и детишки в саду…

— Хватит с меня космоса.

— Надеюсь, мне будет некогда о тебе скучать. Скоро у меня забот прибавится. Отец хочет, чтоб я стала Верховной Правительницей.

— Ты?!

Ольгерд удивленно взглянул на Рицию. В звездном свете ее лицо с блестящими глазами было пронзительно красиво. В эти глаза, под черными, словно нарисованными углем бровями, можно было смотреть до бесконечности, как в пропасть, как в омут, с тихим замиранием сердца, мучаясь неразгаданной тайной. Он знал ее всю жизнь. Он не знал ее совсем. Ольгерд давно понял, что это просто насмешка судьбы, что именно у Леция такая прекрасная дочь.

— Да, — спокойно, даже равнодушно сказала она, — вместо него.

Аппирская принцесса становилась аппирской королевой. Недоступное становилось еще более недоступным. Бесконечность умножалась на бесконечность. Ну и что?

— А что же он сам? — спросил Ольгерд.

Ее лицо стало очень серьезным. Она с детства умела превращаться в маленькую взрослую женщину. Уже тогда ему казалось, что она видит всех насквозь.

— Он болен, — тихо сказала Риция, — и устал.

— Что с ним?

— Он не говорит, что. Но, по-моему, просто весь рассыпается.

— Не знал, — с горечью сказал Ольгерд.

— Он скрывает. Не хочет показать своей слабости. Ты же его знаешь! Даже тете Флоре не говорит.

— Это он напрасно.

— Конечно! Он держится на каких-то наркотиках. Я на днях отобрала у него пачку, хотела показать ей… и не помню в какой карман положила.

— А название?

— Тоже не помню.

— Не думал, что все так плохо, Рики.

— Вот именно, — усмехнулась она, — всё.

Невыносимо было думать, что ничем не можешь помочь. Ни Лецию, ни Консу, ни ей. Звездная пыль безмолвно застыла на экране, окружая растущий, наполовину освещенный солнцем Кампий.

— Не надо меня жалеть, — вдруг сказала Риция, — я сильная.

— Знаю, девочка.

— И давно уже взрослая, если ты заметил.

— Заметил, — сказал он.

Риция сверкнула глазами и отвернулась. Ольгерд все смотрел на нее в лунно-звездном полумраке. У нее был тонкий профиль, переходящий в плавную линию шеи, почти скрытую глухим воротом комбинезона. Эту нежную шею хотелось освободить от застежек и бесконечно целовать. Впрочем нет, лучше губы. А лучше и то, и другое. И плечи, и грудь, и живот… расстегнуть эту чертову молнию до конца и снять эту скорлупу с нее вообще…