Призрак Малого Льва

Леций прилетел позже всех. Вполне официально, со свитой. Он был в белом костюме и белом плаще, толпа расступалась перед ним. Он остановился, чужой, царственный, отстранено учтивый, глухо затянутый в свои белые с золотом одежды. Как будто и не он вжимал ее в перину своим обнаженным, горячим телом, не он обреченно зарывался лицом в ее волосы, словно прячась от всего мира, не он смущенно спрашивал, можно ли ей позвонить.

Репортеры бросились к нему. Как он относится к бегству землян? Считает это вполне естественной реакцией. Смогут ли аппиры обойтись без земной поддержки? Об этом говорить еще рано, но когда-нибудь смогут. Наведет ли он когда-нибудь порядок на планете? Для этого надо превратить всю планету в казарму…

Он отвечал и смотрел на нее. Она обнимала Миранду и смотрела на него.

— Летим со мной, Ми? Будешь жить в моей каюте. Уместимся как-нибудь на одной кровати. Ну что тебе здесь?

— Здесь все, — сказала Миранда, — его работа, его квартира, его могила и его убийца. И я отсюда никуда не полечу.

— Ты же остаешься совсем одна.

— Мне уже все равно, Герда. Меня как будто нет. И мне никто не нужен.

— Мы ее не оставим, — вмешалась Флоренсия, — не волнуйся.

Миранда отошла на шаг и тревожно огляделась по сторонам. Ее пышные и мягкие белые волосы раздувались ветром, делая ее похожей на цветок одуванчика. Но что-то сломалось в этом одуванчике, как будто она постарела лет на сто. Кроткие серые глаза стали холодными как сталь, вместо любопытства и доверчивости в них была только боль. И почему жизнь предпочитает хлестать самых ранимых?

— Кого ты ищешь? — спросила Ингерда.

— Так… никого.

Конс тоже огляделся вокруг.

— Ладно, — усмехнулся он, — придется принести себя в жертву, чего не сделаешь ради младшего брата.

Он подошел к толпе репортеров, которых только что далеко послал, и отдал себя на растерзание. Леций наконец смог подойти к Ингерде.

— Я надеюсь еще когда-нибудь тебя увидеть, — сказал он, глядя ей в глаза.

— Лет через двадцать, — сказала она.

— Я люблю тебя, Ингерда.

«Смотри на меня», — думала она с отчаянием, — «смотри, как я хороша, смотри, кого ты теряешь навсегда, навсегда, навсегда!»

Она знала, что будет эта последняя встреча и последний разговор. Она постаралась быть неотразимой. Ни на что, впрочем, не надеясь. Просто, чтоб ему было больнее. Еще больнее!

— Эта мысль, — усмехнулась она, — будет согревать меня в пустом холодном космосе.

— Прости, — сказал он, — я такой, какой есть.

— Я давно это знаю, Леций. Но я тоже такая, какая есть. О чем же нам еще разговаривать?

— Ты права.

Он взял ее руку, коротко пожал и поднес к губам. Тут же налетели репортеры.

— Прощайте, госпожа Оорл, — сказал он вполне официально, — счастливого пути.

— Спасибо, — сухо проговорила она, в последний раз взглянула на всех и поднялась по трапу в посадочный модуль.

За ней последовала и ее команда. Ингерда села в мягкое кресло у лобового экрана, рядом с пилотом. Впереди было бесконечное серое поле космодрома, разноцветные купола ангаров вдали и подковой изогнутые цепи гор у горизонта.

— Летим, Кей, — вздохнула она, — мы и так уже задержались.

— Как прикажете, капитан, — жизнерадостно ответил третий пилот и задраил люк.

30.12.95