Завещание Малого Льва

— Леций, — Гева посмотрела на него с нежностью и жалостью, — послушай древнюю мудрую женщину: всё это пройдет. Всё течет и всё меняется. Это не я придумала. Ты и в старом дворце будешь спать спокойно. И даже не один.

— Вот это вряд ли, — усмехнулся он, — мне на настоящих женщин как-то не везет. Не то что твоему Руэрто. Сколько ты ждала его? Всю жизнь. Сколько лет Зела сохла по Ричарду? Двадцать! Безо всякой надежды, просто так, только потому что он был. А Скирни? Как она ждала Льюиса, даже не взглянула ни на кого ни разу! Тоже, между прочим, безо всякой надежды, что он вернется. Скажи, почему меня нельзя так полюбить? Вот просто так, без всяких условий, за то, что я есть? Не так я плох как будто?.. А моя Ингерда сразу вышла замуж, как только Ричард ее отправил на Землю, буквально через месяц. Не захотела быть одна, не захотела надеяться, не захотела ждать, сразу постаралась меня вычеркнуть из жизни. И при любом моем промахе она так и делает — сразу отрекается от меня.

— Я не знаю, как у вас там было на самом деле, — мягко сказала Гева, — я знаю, что твоя жена больна гордыней. И сама от этого страдает. Она тебя любит, Леций, вот так, как умеет.

— Я устал от ее гордыни. Я хочу тепла.

Гева поняла, что сейчас она даже может сесть рядом и погладить его по головке, так он был одинок и потерян в эту минуту. Для нее все мужчины давно уже были детьми, и ей уже давно хотелось это сделать… но она не хотела, чтобы от своего отчаяния он совершенно безнадежно привязался бы теперь к ней. Такое вполне могло случиться, она чувствовала, что он к ней неравнодушен.

— Я не могу разорваться, Леций, — сказала она, — но если бы не Руэрто, можешь не сомневаться, я полюбила бы тебя.

— Спасибо, — усмехнулся он, — это утешает. Если бы не Руэрто, ты полюбила бы меня. И Зела, если бы не Ричард, полюбила бы меня. Если бы не Сиргилл, Термира была бы моей… даже мадам Грэф вышла бы за меня замуж, если бы не Ратиарх. И Герда предпочла сначала Ясона. Я всегда на втором месте. Такая уж видно моя планида… Ладно, Гева, я ведь пришел поговорить не об этом. У меня к тебе просьба. Огромная просьба. Я больше не знаю, к кому обратиться.

— Что такое? — насторожилась она, — что еще у нас случилось?

— Да ты знаешь что, — сказал он, — родился ребенок. Ему нужна семья.

Леций выразительно посмотрел на нее своими небесно-голубыми глазами, ей всегда нравилось в эти глаза смотреть, но сейчас она даже испугалась, что поддастся его очарованию.

— Нет-нет, — замотала она головой, — даже и не начинай!

— Но почему, Гева? Он ведь не чужой вам с Руэрто!

— Да, — усмехнулась она, — далеко не чужой! Эрто он брат.

— А мне племянник. Ну и что? Он же ни в чем не виноват! Я сам хотел забрать его, Гева, но куда? У меня нет жены, я буду искать лаклотов, и я никого сейчас не в состоянии любить. А парню нужна любовь.

— И ты хочешь, чтобы я взяла в дом отродье этой Сии и полюбила его как родного сына?

— Хотел бы, — вздохнул Леций.

— За кого ты меня принимаешь?

— Ты великая женщина, Гева.

— Это не так, — сказала она, — знаешь, я бы даже согласилась взять его на воспитание… но никогда в жизни я не соглашусь, чтобы он называл нас родителями. Это уж слишком.

— Ты ведь уже брала мальчишку. Урода, аппира. Ты смогла его полюбить!

— Но ведь он не был сыном этой женщины!

Леций схватился за голову, сминая свои мягкие, пепельные, уже мокрые от растаявшего снега волосы.

— Тупик! То же самое говорит мне Конс. Все ненавидят эту женщину. И что мне делать?

— Как что? — удивилась Гева, — по-моему, надо просто отдать ребенка Скирни. Она с ним неплохо справляется. А полюбить его вряд ли кто-то еще сможет.

— Тогда она потеряет мужа, — сказал Леций, — Льюис и так сбежал на Шеор. Хочешь, чтобы он совсем не вернулся?

Гева только представила эту ситуацию, и у нее даже руки опустились.

— Господи, как я ненавижу эту женщину! — сказала она с чувством о своей чумной свекрови, — как же она умеет испортить всем жизнь!

— Скирни такой участи совсем не заслужила, — твердо сказал Леций, — она шестнадцать лет своего прекрасного принца ждала, пусть живет спокойно. К тому же мальчик — мутант. Она с ним не справится. Тут одной любви мало. Тут нужна ты, Гева, твой опыт и твоя сила.

— Я тоже не справлюсь, — сказала Гева, — у меня не будет любви.

— И что же делать?

— Да пока ничего. Пусть живет в больнице, в детском корпусе. Там полно таких детей.

— Сирот.

— Да, сирот. А он кто?

— А он… — Леций устало поднялся, — а он, кажется, всё-таки мой сын.

В дверях они с пришедшей Скирни столкнулись. Та посмотрела на него удивленно и, как Геве показалось, даже испуганно.

— Ой, дядя… извините, я, кажется, не вовремя?

— Да нет, — хмуро сказал он, — вовремя. Я уже ухожу.

И Гева вдруг заметила удивительную метаморфозу: Скирни из растерянной, взволнованной девочки, ее пациентки, мгновенно превратилась в доктора. Она тоже поняла, что с сердцем у правителя не всё в порядке, и сразу обеспокоилась.

— Дядя, тебе нужно ко мне зайти, — сказала она наставительно.

— Считаешь? — усмехнулся он.

— Да. И не откладывая.

— Ладно, доктор. Как-нибудь загляну. Только я тебе теперь не дядя. И Льюис твой — не племянник.

Скирни застыла, снова растерявшись, и так и стояла, пока он не ушел.

— Бедный… он так выглядел, когда Риция умерла. Помнишь, Гева?

— Это было давно.

— Да. Я зашла к нему в кабинет, а он сидит такой с бутылкой…

— Мужчины слабые, — вздохнула Гева, — гораздо слабее нас, женщин. Думаешь, Герде сейчас легко?

— Не думаю, — покачала головой Скирни, — я вообще не знаю, что у них случилось. Это… это из-за ребенка?

— Возможно. Этот ребенок, мне кажется, способен разрушить не одну семью. Еще только родился, а уже столько проблем от него.

— Ну что ты, Гева, — Скирни даже прослезилась от жалости, — как ты можешь так говорить? Он ни в чем не виноват. Его самого бросили, маленького, беспомощного. Это мы, взрослые, так запутались в своих отношениях, что детям нет житья.

— Хорошо, — сказала Гева, — может, ты и права. Давай будем распутывать. Ты ведь за этим пришла?