Единоборец

ь. Рядом со мной из-под воды поднимается новый стебель, такой толстый, что на его верхушке можно было бы разместить целый стадион с футбольным полем и трибунами. Он поднимается медленно, но дает такую мощную кольцевую волну, что я почти захлебываюсь и погружаюсь в глубину. Мои системы терморегуляции практически не работают, хотя иногда и дают краткие тепловые всплески, а температура воды градусов восемь, не больше. Я чувствую, что еще немного – и ноги сведет судорогой. Нужно выбираться. Нужно плыть к берегу.

Я еще раз оглядываюсь назад и вижу, что тот стебель, корень или щупальце, которое охотилось за мной, уже что-то нашло. Вначале я не понимаю, что этот такое. Кажется, оно схватило человека и поднимает его так же, как только что поднимало меня. Но откуда здесь человек? Щупальце делает петлю в воздухе неподалеку от меня, и я узнаю этого человека. Точнее – не человека. Щупальце схватило тело партнера, тело, которое очень похоже на мое собственное. Так похоже, что сразу и не отличишь.

Оно треплет партнера, дергая его вверх и вниз. К счастью, ему уже все равно. Вдруг, среди всего этого жуткого кипения и бурления вокруг, я замечаю насколько символична ситуация: партнер столько раз спасал меня при жизни, а теперь выручает и после смерти. Он – это я, а я это он, несмотря на то, что мы стали врагами, мы всегда едины. Мы едины даже сейчас, когда его мертвое тело треплет этот отвратительный громадный цветок. Спасибо, партнер, ты помог мне еще раз, путь хотя бы после смерти.

Щупальце разрывает его тело надвое. Точнее, не разрывает, а скручивает так, что оно разламывается на две части. Потом отрывает руки, и они падают в воду. Потом мощно обматывается вокруг оставшейся части, обматывается как удав, который собирается раздавить жертву. И вдруг –

И вдруг я слышу отвратительный визг, такой, будто тысячи ножей одновременно скребут по стеклам. Визг такой громкий, что, кажется, сейчас лопнет моя голова. Этот звук невозможно переносить. Я начинаю кричать – и внезапно слышу собственный голос. Визг прекратился. Стебли, целым лесом стоявшие на берегу, начинают наклонятся и падать. Они ведут себя так, как будто бы были надувными, и вдруг кто-то проколол дырочку. Они падают один за другим, один за другим. Огромный ствол, тот который появился первым, тоже начинает наклоняться. Он наклоняется очень медленно; его верхушка показывается из туч. Господи, как он высок, не меньше трехсотэтажного небоскреба. Он валится в воду, и громадная волна бросает меня на берег. Я прикрываю голову руками, чтобы ее не разбили валуны, которые лежат на побережье.

Когда волна уходит, протащив меня за собой, я вижу, что валуны отбросило гораздо дальше, чем меня. Я же отделался лишь синяками и ссадинами. Пистолет я потерял. Да он и не нужен сейчас. Чудовище умирает. Я смотрю на его агонию, и понимаю, каким прекрасным и сильным оно могло бы стать. Самым сильным из всего, что когда-либо существовало за этой планете. Самым большим и самым страшным. А сильное и страшное всегда прекрасно