Хроники Кадуола

Уэйнесс уставилась на это примечание, снова не на шутку разозлившись. И снова она обернулась и прислушалась. На этот раз ошибки не было. Кто-то подходил к двери кабинета. Одним движением Уэйнесс погасила экран и спряталась за тумбочкой стола, упав на колени.

Дверь раздвинулась — в кабинет зашел господин Баффумс, державший в руках нечто вроде большой бандероли. Уэйнесс съежилась, стараясь ничем не выдать свое присутствие. Что делать? Если директор решит сесть за стол, он тут же ее заметит.

Вынужденный нести тяжелую посылку, Баффумс оставил дверь открытой. Уэйнесс напряглась, готовая броситься в приемную. Но директор направился не к ней, а налево — туда, где стоял чайный столик. Выглядывая из-за тумбочки, Уэйнесс видела, что Баффумс поставил посылку на столик и начал разворачивать упаковку.

Уэйнесс продолжала наблюдение из укрытия. Директор повернулся к ней спиной. Уэйнесс встала и на цыпочках пробежала к открытой двери. Оказавшись в приемной, она облегченно вздохнула — и заметила связку ключей директора, оставшуюся висеть с наружной стороны двери. Уэйнесс осторожно прикрыла дверь и закрыла замок на два оборота — так, чтобы его нельзя было открыть изнутри. По ее мнению, Бабник Баффумс заслужил такую шутку. Она надеялась, что причинит ему большое неудобство и приведет его в замешательство.

Положив ключ с черной меткой на конце в верхний ящик стола секретарши, Уэйнесс снова бросила долгий взгляд на коммутационную панель. Нажав пару кнопок, она повернула переключатель — теперь господин Баффумс не мог воспользоваться телефоном и обратиться за помощью. Уэйнесс весело рассмеялась. В общем и в целом, день прошел не зря!

Вернувшись в отель «Марсак», Уэйнесс тут же набрала домашний номер Гильджин Лип, не включая видеосвязь.

Послышался жизнерадостный голос: «Гильджин вас слушает!»

«Это анонимный звонок. Возможно, вам будет любопытно узнать, что по какой-то нелепой случайности господин Баффумс запер себя в кабинете, оставив ключи снаружи, и теперь не может выйти».

«Действительно, любопытная новость! — отозвалась Гильджин. — Сегодня я больше не буду отвечать на звонки и посоветую Нельде сделать то же самое — в противном случае Бабник будет настаивать на том, чтобы кто-нибудь из нас пришел и вызволил его».

«Нелепость ситуации усугубляется тем фактом, что телефон господина Баффумса соединен напрямую с электронным прибором на столе Нельды, и теперь директор не сможет никому сообщить о своем заточении, пока кто-нибудь не придет в управление утром».

«Какое странное стечение обстоятельств! — поразилась Гильджин Лип. — Господин Баффумс, несомненно, будет чрезвычайно озадачен и раздражен, тем более, что он не отличается стоицизмом. Он никого не подозревает?»

«Насколько мне известно, нет».

«Ну и хорошо. Пусть поразмыслит на досуге. Завтра утром я подключу его телефон к сети связи и поинтересуюсь, почему он решил ночевать в кабинете. Интересно, что он ответит?»

4

Позвонив Гильджин Лип, Уэйнесс проконсультировалась с гостиничными справочниками и узнала, что «Галереи Гохуна» все еще существовали. Она могла завтра же посетить главное управление этой фирмы аукционеров, находившееся тут же, в Санселаде.

Уже вечерело. Уэйнесс сидела в углу гостиничного вестибюля, перелистывая страницы модного журнала. Чувствуя какую-то смутную тревогу, она накинула длинный серый плащ и вышла прогуляться по набережной Тэйнга. Ветерок, налетавший оттуда, где заходило Солнце, теребил полы ее плаща, заставлял шелестеть листву платанов и морщил речную гладь быстро пробегавшей рябью.

Уэйнесс медленно шла, наблюдая за тем, как Солнце постепенно скрывалось за дальними холмами. Наступали сумерки; ветерок превратился в едва заметные дуновения и вскоре полностью затих, зеркало реки разгладилось. На набережной было немноголюдно — встречались иногда пожилые пары, любовники, назначившие свидание на берегу реки, редкие одинокие прохожие, тоже никуда не спешившие.

Уэйнесс задержалась, чтобы полюбоваться на реку — плывущая поверхность отражала бледно-серое, с лавандовым оттенком небо. Она бросила в воду камешек и проводила глазами расходящиеся черные круги. Беспокойство не проходило. «Какого-то успеха я добилась, несомненно. Мои старания нельзя назвать полностью бесполезными, что уже хорошо. Тем не менее... — Уэйнесс скорчила гримасу: ей внезапно вспомнилось имя Виолии Фанфаридес. — Хотела бы я знать... Странно! Меня подташнивает, будто я чем-то заразилась». Поразмышляв, она перестала повторять в уме надоедливое имя: «Подозреваю, что господин Баффумс и его «редкости» произвели на меня большее впечатление, чем хотелось бы. Надеюсь, этот эпизод не будет портить мне настроение слишком долго».

Уэйнесс присела на скамью — в небе догорало последнее свечение вечерней зари. Она вспомнила свой разговор с дядюшкой Пири о закатах. Конечно, и на Кадуоле она видела такие же мягкие, спокойные закаты. Может быть. Этот сумеречный оттенок серого не был, в конце концов, совершенно уникален. И тем не менее, сегодняшний закат принадлежал Земле, а не Кадуолу, полного сходства между ними не могло быть.

Начали появляться звезды. Уэйнесс вглядывалась в небо, пытаясь найти перевернутую скособоченную букву «М» Кассиопеи, позволявшую проследить местонахождение Персея, но листва ближайшего платана загораживала вид.

Уэйнесс поднялась и стала возвращаться в отель. Теперь ее посещали более практичные мысли: «Приму ванну, переоденусь во что-нибудь легкомысленное и поужинаю — по-моему, я уже проголодалась».

5

Утром Уэйнесс снова надела темно-коричневый костюм и после завтрака поехала бесшумно скользящим подземным поездом в Клармонд на западной окраине Санселада, где располагались «Галереи Гохуна». Здесь некоторые строжайшие принципы Тибальта Пимма уже не совсем соблюдались. Здания, окружавшие круглую площадь Байдербеке, достигали в высоту десяти или даже двенадцати этажей. В одном из этих строений «Галереи Гохуна» занимали нижние три этажа.

У входа пара охранников в форме, мужчина и женщина, сфотографировали Уэйнесс с трех сторон и зарегистрировали ее имя, возраст, домашний адрес и местный адрес, указанные в удостоверении личности. Уэйнесс спросила, чем объясняются такие необычные предосторожности.

«Мы не создаем препоны просто потому, что нам нравится раздражать клиентов, — сказали ей. — У нас выставляются ценные экспонаты, для осмотра перед началом аукциона. Некоторые драгоценности настолько невелики, что их легко потихоньку засунуть в карман. За посетителями постоянно наблюдают с помощью видеокамер, а регистрация посетителей позволяет быстро установить их личность и обеспечить возвращение нашего имущества. Не слишком приятная, но эффективная система».

«Любопытно! — отозвалась Уэйнесс. — Я не собиралась что-нибудь тащить, но теперь у меня даже мысли такой не возникнет».

«Именно к этому мы и стремимся!»

«Как бы то ни было, я пришла сюда только для того, чтобы получить информацию. К кому мне следует обратиться?»

«Информацию — какого рода?»

«О распродаже, устроенной много лет тому назад».

«Зайдите в регистратуру на третьем этаже».

«Благодарю вас».

Уэйнесс поднялась на третий этаж, пересекла фойе и прошла под широкой аркой в регистратуру: довольно большое помещение, разделенное посередине прилавком. У прилавка стояли больше десятка клиентов, изучавших содержание толстых томов в черных переплетах или ожидавших выполнения их поручений единственным служащим — маленьким согбенным старичком, проявлявшим, однако, бдительность и проворность. Выслушивая запросы, он исчезал в хранилище и появлялся оттуда с еще одним или несколькими толстыми черными томами. Из глубины помещения время от времени выходила не менее пожилая женщина, толкавшая перед собой тележку; на нее она складывала уже не требовавшиеся учетные книги и отвозила их обратно в хранилище.