Хроники Кадуола

Уэйнесс разочарованно поджала губы и занялась содержимым третьего ящика, хотя она уже потеряла надежду найти что-либо существенное. В третий ящик сложили самые различные бумаги, вырезки из газет и фотографии, но все они относились к проекту строительства просторного и великолепного комплекса главного управления Общества натуралистов. На его территории должны были разместиться, в частности, Колледж естественных наук, искусств и философии, музей и демонстрационный зал, а также, по-видимому, различные виварии, позволявшие изучать живые организмы с далеких планет в условиях, приближенных к естественной среде обитания. Спонсоры проекта подчеркивали, что такой комплекс во многом способствовал бы укреплению репутации Общества; их противники возмущались головокружительной величиной предлагаемых затрат и сомневались в необходимости столь экстравагантного объекта. Многие члены Общества, поддержавшие проект, согласились пожертвовать крупные суммы денег, а граф Лесмунд де Фламанж предложил выделить под главное управление Общества участок в своем имении в Мохольке, площадью больше квадратного километра.

Энтузиазм, связанный с проектом, достиг кульминации за несколько лет до того, как на сцене появился Фронс Нисфит, но мало-помалу пыл сторонников строительства охладился в связи с невозможностью стопроцентного финансирования; в конце концов граф де Фламанж отменил свое предложение даровать землю Обществу, и вся затея кончилась ничем.

Уэйнесс раздраженно встала из-за стола. Ей не встретилось ни одно упоминание Кадуола, Хартии Кадуола или бессрочного договора. Она снова зашла в тупик.

Снова появился Лефон Задори. Переводя взгляд с лица Уэйнесс на ящики и обратно, он спросил: «Как продвигаются поиски?»

«Безуспешно».

Куратор подошел к столу, заглянул в ящики, раскрыл несколько брошюр и трактатов. «Наверное, все это интересно — хотя я специализируюсь в другой области. Так или иначе, пора сделать перерыв. Вы не откажетесь от чашки свежезаваренного золотистого чая с кусочком печенья? Приятные мелочи скрашивают обыденность существования!»

«В данный момент я не прочь чем-нибудь скрасить свое существование. Можно оставить эти документы на столе? Или мониторам это не понравится?»

Лефон Задори взглянул на красный световой индикатор, но тот уже давно погас: «Система опять сломалась. Вы могли бы украсть у нас Луну, и никто ничего бы не заметил. Все равно, пойдемте — ничего не случится с вашими документами».

Куратор провел посетительницу в небольшой шумный кафетерий, где служащие музея сидели и пили чай за маленькими шаткими столиками на длинных ножках. Все присутствующие были в черных мантиях, и Уэйнесс убедилась в том, что в обычной одежде она, действительно, привлекла бы всеобщее внимание.

Несмотря на мрачное однообразие облачений, беседы отличались живостью и разнообразием обсуждаемых предметов. Все, казалось, говорили одновременно, прерываясь лишь для того, чтобы жадно глотнуть горячего чаю из керамической кружки.

Лефон Задори нашел свободный столик; им подали чай и печенье. Куратор смущенно поглядывал по сторонам: «Великолепие и роскошь, а также самое лучшее печенье — удел начальства, вкушающего нектар и амброзию в парадной трапезной князей Коневицких. Видел я, чем они там занимаются. У каждого три ножа и четыре вилки, чтобы разделывать одну несчастную селедку. А рожи свои ненасытные они утирают салфетками, из которых получились бы прекрасные скатерти для наших столиков! Нам же, презренным подонкам общества, приходится довольствоваться малым, хотя и с нас дерут по пятнадцать грошей за порцию печенья».

«Я с другой планеты, и мои представления, возможно, наивны, — с напускной серьезностью отозвалась Уэйнесс, — но мне кажется, что у вас не все так плохо, как можно было бы себе представить. Например, я только что нашла в печенье не меньше четырех кусочков миндаля!»

Куратор мрачновато хмыкнул: «Это сложный вопрос, требующий тщательного анализа».

Уэйнесс не нашлась, что сказать, и беседа прервалась. Проходивший мимо бледный молодой человек с водянисто-голубыми глазами, настолько тщедушный, что его черная мантия, казалось, не содержала ничего, кроме воздуха, нагнулся и стал что-то говорить на ухо Лефону Задори. Локоны плохо причесанных русых волос прилипли к его покрытому испариной лбу; с точки зрения Уэйнесс, он выглядел явно нездоровым. Юноша бормотал с нервной настойчивостью, постукивая пальцами одной руки по ладони другой.

Мысли Уэйнесс разбрелись, полные уныния и разочарования. Сегодня утром ей не удалось найти никакой полезной информации, а извилистая тропа, ведущая из архива Общества в музей «Фунусти», оборвалась. Что дальше? В принципе она могла бы попробовать проследить каждое из имен покупателей, зарегистрированных «Галереями Гохуна», в надежде на то, что кто-нибудь из них приобрел третью партию документов. Но задача эта представлялась настолько непосильной, а вероятность успеха — настолько ничтожной, что до поры до времени она решила даже не помышлять о подобном начинании. Вернувшись к восприятию действительности, она поняла, что стала предметом оживленной дискуссии — Лефон Задори и его приятель продолжали шептаться, по очереди высказывая какие-то мнения и каждый раз поглядывая на нее, будто для того, чтобы убедиться в справедливости своих замечаний. Усмехнувшись про себя, Уэйнесс притворилась, что ничего не замечает. Она вспомнила о проекте строительства величественного нового комплекса главного управления Общества. Жаль, что эта идея не осуществилась! Под бдительным оком графа де Фламанжа и других щедрых спонсоров, озабоченных судьбой своих пожертвований, Фронсу Нисфиту не удалось бы безнаказанно грабить имущество натуралистов. Уэйнесс попыталась представить себе, к чему привело бы такое развитие событий… и новая мысль начала проникать в ее сознание.

Странный приятель Лефона Задори наконец выпрямился и куда-то поспешил; Уэйнесс с удивлением смотрела вслед его напоминавшей огородное пугало фигуре, быстро пробиравшейся между столиками к выходу из кафетерия и сохранявшей равновесие на поворотах благодаря неожиданным взмахам длинных нервных рук.

Задори повернулся к Уэйнесс: «Талантливый парень! Таддей Скандер — вы о нем не слышали?»

«Нет, не припомню».

Лефон Задори снисходительно поиграл пальцами в воздухе: «Есть такие...»

Уэйнесс не дала ему договорить: «Простите, пожалуйста — мне нужно срочно кое-что проверить».

«Разумеется!» — откинувшись на спинку стула, Лефон Задори скрестил руки на груди и наблюдал за девушкой с бесстрастным любопытством.

Уэйнесс заглянула в боковое отделение своей наплечной сумки и достала страницы, скопированные в «Галереях Гохуна» — перечни содержимого первой и второй партий имущества, проданного Нисфитом. Раскладывая списки на столике, она тайком покосилась на молодого куратора из-под опущенных ресниц — тот сохранял полное безразличие. Уэйнесс поморщилась, криво усмехнулась, слегка повернулась на стуле; от пристального изучающего взгляда Лефона Задори у нее мурашки бежали по коже. Уэйнесс нахмурилась, шмыгнула носом — и решила впредь игнорировать куратора по мере возможности.

Внимательно просматривая перечни один за другим, она с удовлетворением убедилась в том, что память ее не подвела. Содержимое ящиков, проверенных в музее «Фунусти», не упоминалось в сохранившейся документации «Галерей Гохуна» — ни биографические брошюры, ни генеалогические трактаты, ни документы, относившиеся к проекту нового главного управления Общества натуралистов.

«Странно! — подумала Уэйнесс. — Неужели аукционеры пропустили столько материалов?»

Неожиданно она поняла, чем объяснялось такое несоответствие, и почувствовала укол возбуждения. Все было очень просто — так как материалы не были учтены «Галереями Гохуна», значит, они поступили из другого источника.

Откуда?

И — не менее важный вопрос — когда? Если музей «Фунусти» приобрел документы Общества до того, как Фронс Нисфит занял должность секретаря, происхождение этих документов не имело значения.