Власть подвала

говорили горы всякой чепухи, но каждое слово этой чепухи имело для нас ценность. Я ушел до того момента, когда это все должно было закончиться. Я собирался посетить еще несколько других миров, но этот с тех пор так и остался звенеть в моей памяти. Не как колокольчик, а как зуммер, напоминающий о том, что я что-то сделал неверно.

После я попал в мир больших деревьев. Здесь прошло еще больше времени, пожалуй, несколько столетий. Свободной земли уже не было. Не было и людей. Они либо вымерли, либо переселились на ветви верхних ярусов. Сейчас я умел перемещать предметы и, в частности, самого себя. Поэтому я взлетел над живым зеленым кратером и попытался увидеть хотя бы какие-то следы человеческой деятельности.

Ничего. Я полетел над кронами, которые становились все выше и выше. Подъем шел под углом градусов в десять. Вскоре деревья достигли облаков. Над облаками я передохнул, наблюдая сквозь голубые провалы бесконечность листвы внизу. Зеленый цвет становился синим на большом расстоянии. Здесь был очень чистый воздух и превосходная видимость – не знаю, наверное, из-за того, что деревья давали много кислорода, а люди не могли ничего запачкать или испортить. Дальние перспективы здесь были совершенно сюрреальны: ведь геометрия этой планеты не была геометрией шара.

Я пробовал опускаться внутрь крон. Это было захватывающе и немного напоминало исследование подводных пещер. В том месте, где стволы старых деревьев срастались, они порой образовывали огромные трещины, идущие, возможно, на километры в глубину. Я не решался проникать туда. В ветвях я встретил довольно странных хищных зверьков, величиной с белку. Они умели отлично прыгать и перелетали довольно большие расстояния. Они собрались в стаю и, кажется, решили меня поймать. Когда я улетел, они еще долго скакали внизу.

Я продолжал подниматься и достиг той высоты, на которой начал замерзать.

Облака лежали далеко внизу, как клочки нерастаявшего снега. Они отсвечивали розовым, потому что солнце начинало опускаться. Здесь жили те же зверьки, но гораздо больших размеров – больше хорошей собаки. Они умели взлетать или выпрыгивать вертикально. Их зубы не сулили мне ничего хорошего. Возможно, что на большей высоте живут еще более странные и страшные создания, а где-нибудь в космических пространствах – вообще инфернальные твари. Когда-нибудь я вернусь сюда. Могучая сила живой природы здесь потрясает и поражает воображение. Не знаю откуда, не знаю для чего, но в людях живет тоска по огромному, тоска по величественному, по вечному. Живет она и во мне. Может быть, поэтому мы строим огромные храмы, пирамиды или колоссы на глиняных ногах.

23

Затем я посетил несчастных жителей мира покорности.

Палило желтое солнце и воздух был будто болен лихорадкой. В этом мире не хватало цвета – он был как пленка старого диафильма, на которой все цвета превратились в оттенки желтого и коричневого.

Серые вереницы людей с веревками на шеях медленно шли по каменной пустыне. Хруст твердых корочек под ногами; свое усталое