Власть подвала

ахиня.

Я посмотрел на кривые отчетливые строчки. Слова мне ни о чем не говорили.

– Я не знаю, – ответил я. – Я пришелец, я пытался записать…

– Ничего-ничего. Главное вы помните. Если пришелец помнит, что он пришел, еще ничего не потеряно. Давайте я подумаю. Эти стихи писала женщина.

– Возможно.

– Но не просто же случайно они пришли вам на ум в последнюю минуту. Я думаю, что это стихи о женщине. Правда? Ну, старайтесь!

– Да. Ее звали Тая, – ответил я.

– Тогда все в порядке, пришелец. Вы помните, где она живет?

– Только зрительно.

– Ничего, найдете.

22

Ее дом почти не изменился, только на передней стене появилась пластиковая пленка, а остальные стены почернели и покрылись странными выбоинами – так, как будто здесь прокатилась война. Хотя кто знает – может, так оно и было.

Бесшумный пневматический лифт вознес меня на четвертый этаж. Дверь выглядела совсем новой, но это была та дверь, которую я искал. Не обнаружив звонка, я постучал.

Сейчас на ее руках были надеты удобные протезы в виде рукавичек телесного цвета – видимо, очень современное устройство; она сразу узнала меня и нисколько не удивилась.

– Входи.

Она превратилась в маленькую сгорбленную старушку, впрочем, довольно бодрую для своих лет. Сейчас ее голова была ниже моего плеча.

– Я знала, что ты когда-нибудь прийдешь.

– Почему? Пришельцы ведь не возвращаются.

– Ты был необычным пришельцем. Пришельцы не только не возвращаются, они еще ничего не помнят. А ты все помнил. Может быть, они потому и не возвращаются, что не помнят куда. Ты должен был вернуться.

– А как же бог?

– О, после того случая я передумала. Я начала сомневаться. Но сомневаться я начала раньше, из-за разговоров с тобой… Потом… А ты точно такой же. Тот же голос, движения рук, манера садиться за стол, выражение лица, все мелочи…

Маленькие вещи не меняются.

– Наоборот, – сказал я, – не меняются только большие вещи. Если вещь кажется тебе маленькой и не меняется, то это всего лишь верхушка утеса, который поднимается с морского дна. А все что меняется – это только рябь на поверхности воды.

– Слишком романтично. Но если ты прав, тогда я могу определить сколько больших вещей было в моей жизни, правда? Например, ты. И немного другого. Но не все из этого большое – так, среднее. А как же средние вещи – они меняются?

– Изредка. Когда одна большая вещь наползает на другую.

– Ах вот как. Надо было мне послушаться тебя шестьдесят лет назад.

– О чем это ты?

– Так, о своем… Интересно, как ты меня видишь? Я ведь внутри совсем не изменилась. Но на самом деле прошла жизнь. Для тебя это всего лишь декорации, но здесь жизнь проходила мимо и каждая ее минута была настоящей. Тебе этого не понять… Не уходи сразу, ведь мы больше не встретимся.

– Почему?

– Ты сам знаешь почему. Зачем тебе нужна вот такая старуха, уже в могиле одной ногой. Ты слишком долго шел, но все равно, – спасибо. Я теперь как резиновый шарик, из которого вышел весь воздух, так, одна оболочка.

– Запах, –