Часть той силы

д.

– Явнее не бывает. Короче, они были избиты и утоплены. Это известные вам гражданин Утокин Эдуард, семьдесят третьего года рождения, и Носов Валерий, шестьдесят первого года.

– Из чего следует, что они так уж сильно известны мне? – спросил дед с явно издевательской интонацией.

– А из того, – каменным голосом произнесла милиционерша, – что тринадцатого апреля сего года вы имели с ними серьезную ссору, после которой пригрозили им физической расправой, в присутствии шести свидетелей. А именно вы сказали, сейчас я прочту, ага, вот… Сказали, что утопите их живьем, как собак.

– Ну, так я же человек серьезный, – сказал дед.

– В смысле?

– В смысле, что свои угрозы я на ветер не бросаю. Если обещал утопить, значит, и утопил.

Милиционерша уставилась на него с недоумением, она даже закусила нижнюю губу, размазав дешевую помаду. Сейчас плакатное выражение слетело с ее лица; сейчас она напоминала удивленного утенка.

– Это признание?

– Да в гробу я тебя видел с твоими бумажками, – сказал дед и протянул вперед левую ладонь с длинными пальцами. Из центра ладони появилось светящееся кольцо, и, подрагивая, полетело в сторону женщины; приблизившись к ней, исчезло с тихим хлопком. Милиционерша осталась сидеть неподвижно, как каменная. Над ее головой кружилось несколько ярко-зеленых искр.

– Вот и все, – сказал дед, – с этим делом мы пока разобрались.

Он наклонился, вытащил бумагу из-под окаменевшей руки женщины, быстро просмотрел ее и сжал в кулаке. Потом встал, обошел стол и нагнулся над остальными бумагами. Взял два листка и скомкал их тоже. После чего отвесил женщине сладкий увесистый подзатыльник. Она не шевельнулась, лишь дернулась голова.

– Что с ней? – спросил Ложкин.

– Не бойся, она ничего не будет помнить.

Он подошел к камину, взял зажигалку, поджег листки прямо на своей ладони. Потом выбросил пепел. Видимо, его рука не чувствовала жара; Ложкин сразу вспомнил Валю, которая обладала той же способностью.

– Сейчас мы ее разбудим, и она уйдет, – сказал дед. – Но это, как ты понимаешь, не решение вопроса. У меня есть свои методы, но я ведь не всесилен. Пока не всесилен. Как видишь, в этом мире я чужой. Я вынужден скрываться только потому, что однажды умер. Дурацкие законы, не позволяющие умирать, ха-ха. Но ведь воскресать не запрещено законом, правильно? Тогда в чем же дело? Не посадят же они меня за то, что я воскрес?

– Кто эти два человека, которых утопили в водокачке? – спросил Ложкин.

– А вот сюда ты не лезь, это мое дело… Они давно стояли у меня на пути. Я должен был разобраться с ними еще два года назад, да все руки не дотягивались. Собственно, их руки дотянулись до меня раньше. Как раз из-за них меня и убили. Но какой же я мужчина, если не могу отомстить, правильно?

– То есть, их убили вы? – ужаснулся Ложкин.

– А кто же еще? Конечно, не собственными руками. Для этого у меня есть исполнители. В этом городе я могу многое, этот город уже у меня под контролем… До некоторой степени, до некоторой степени.