Власть подвала

у нас разные пути, у тебя свой, у меня свой. То, что они однажды пересеклись, ничего не значит. Ты считаешь негодяем меня, а я тебя.

Но это только потому, что мы по-разному мыслим и родились в разных мирах. Я хочу, чтобы мы разошлись и никогда больше не встречались.

– Ты загнал меня сюда!

– Тебе здесь не нравится?

– Убей меня, или я разнесу этот паршивый заповедник. Я сотру в порошок этих мелких розовых людишек. Убей меня сейчас или потом будет поздно.

Я ударил его тяжелой рукоятью по голове и он повалился в траву. Трава здесь, под кронами деревьев, была очень высокой, хотя и не такой густой, как на поле. Я снял с него плащ и разорвал на несколько полос. Потом аккуратно связал руки и ноги – тем узлом, от которого еще никто не освободился за двести тысяч веков. Потом подошел к женщине. Она все еще была без сознания. Но в этот момент за моей спиной материализовались еще трое гигантов.

Схватив пистолет, я откатился за ствол дерева. Они сразу начали стрелять, но стреляли беспорядочно, наобум. Потом разделились и стали обходить меня с флангов. Я истратил по четыре пули на каждого: две в руки и две в ноги.

Конечно, я старался не раздробить суставов. Потом связал их, беспомощных, как детей, и привязал к стволам деревьев. Федклп уже очнулся. Теперь он разговаривал по другому.

– Ты великий воин, – сказал он, – для меня было большой честью драться с тобой.

– Спасибо.

– Мы заслужили свою смерть.

– Не думаю.

– Но ты же оставляешь нас на съедение диким зверям.

– Я вернусь до захода солнца.

Он криво усмехнулся.

– Этот лес очень большой. До захода солнца от нас не останется даже костей.

Но это твое право, право победителя.

– Послушай, – сказал я. – Я собираюсь найти людей и вернуться. Я же не смогу тащить на себе четыре таких тяжелых туши.

– Это твое право.

– Ты не в своем мире смерти, – сказал я, – посмотри вокруг. Это жизнь.

Жизнь прекрасна.

– Но, если бы ты оставил нас в живых, мы были бы тебе хорошими рабами, – продолжал он. – Тебе решать.

Дальнейший разговор был бесполезен. Я взял женщину на руки и вышел из лесу.

В принципе, передо мной была всего одна дорожка – та самая, по которой она и пришла. Куда-нибудь да приведет. Женщина была очень легкой, гораздо легче земных женщин, поэтому для меня не составляло труда ее нести. Минут через двадцать, когда лес остался на горизонте, а с другой стороны цветочного поля замаячили постройки, она очнулась. Я положил ее в цветы.

– Кто ты? – спросила она.

Спросила бы что-нибудь попроще. Когда отвечают на вопрос «кто ты», обязательно включают себя в большую толпу незнакомцев: одинаково мыслящих, одинаково рожденных или одинаково выдрессированных. В этом смысле я никто. Я никогда не принадлежал толпам.

– Всю жизнь я задаю себе этот вопрос. Я не знаю, кто я.

– Зато я знаю. Ты скарел, который вышел из лесу. Что случилось?

– Ерунда. На тебя напали четыре трехметровые обезьяны. Я тебя отбил, а обезьян привязал к деревьям. Обычное дело.

Она коротко