Лекции (СИ)

-- Не у яссиров не так много шансов встретиться с повелителем смерти вне его обычной среды обитания. Безымянный Бог - самая странная и неизученная личность среди скрытных наших богов. Его прототипом был Дуглас ван Небула, скончавшийся за семь лет до расселения Городов. Не то чтобы к слову, но Дуглас создал рашадов. Удивительно: только Господин Пустыни в далекие годы своего человеческого существования курировал аасимов, все остальные боги занимались совсем другими проектами. А потом генетическая программа переломала их под себя.

Алекс обратил внимание, что девушка-слушательница нервно потянулась к браслету на запястье, и не упустил возможности показать степень отличия тех, трехдюжинных предков, от детей из пятого поколения.

-- Стеклянные четки всегда были признаком яссира. От репродуктивной зрелости и, пожалуй, до середины возраста аасима проводники-соколята учились: расспрашивали и доставали из генетической памяти карты Пустыни, тренировались чувствовать бурю, защищаться от неё. К тому моменту, когда юные пустынные птицы полностью осознавали свою силу, научались её дробить и использовать, они выплавляли бусины и собирали браслет. Четки-тасбих, очень личный предмет. У сильных яссиров бусин получалось почти полсотни, слабые наскребали едва две дюжины, но ни один из кусочков стекла не создавался "просто так". Каждая бусина, всем известно, позволяла сконцентрировать энергию яссира так, чтобы защитить караван и себя от бури. И закономерно: чем меньше бусин на тасбихе, тем скорее пустынный сокол умрет. Несколько случаев, когда яссиры с пустым браслетом потеряли караван и чуть не привели очередной город к очередной гибели, научили, что таких существ надо изолировать. Некоторые эксперименты показали, что самый выгодный способ - отправить их куда-нибудь к границам Пустыни: выживут - хорошо, умрут - невелика потеря. Отчасти поэтому у Пустыни, надо отметить, очень лояльные отношения с соседними городами.

Алекс выдохнул и присел на ступени. Под неритмичное постукивание его трости дети разошлись, очень правильно уловив: сегодня большего про Безымянного Бога им не услышать.

Попытки что-то сказать про символ угасания и смерти для, что уж врать себе, старого рашада, обернулись почти случившейся панической атакой. Александер с долей обреченности констатировал у себя психическое расстройство: как всегда в такие моменты, удивленно существуя чуть вне тела, рассматривая из-под потолка сутулую фигуру, уткнувшуюся в колени, его окатило ужасом несуществования, абсолютно нерациональной мыслью о том, что он ничего достойного не оставил после себя и даже провалил генетическую программу, да будь она проклята.

Мысли прозвучали настолько человечно, что рашад рассмеялся и признал себя частью общества, пусть и почти умершего его третьего поколения. Александер собрал подушечками пальцев пот с виска и облизал пальцы.

* * *

Стекла в аудитории прозрачные, в его кабинете - зеленоватые; зрительные образы всегда позволяли точнее определить свое местонахождение. Алекс поставил локти на стол, переплел пальцы, уложил остывающий лоб на костяшки пальцев. На краю зрения виднелись знакомые кисти: с темной зеленоватой кожей, опухшими пальцами, очередными царапинами на суставах пальцев.

-- Милая Дария, не знаю, какой интерес вами движет, но раз уж вы не можете прекратить эксперименты над моим сознанием, то, будьте столь любезны, предупреждайте. Сегодня лекция не была сорвана только из-за здравомыслия слушателей.

Глубоко вздохнув, Алекс принял очередную капсулу из рук ученой, и снова заговорил.

-- Дария, вы уверены в целесообразности своих действий и, что меня более волнует, адекватности моих реакций на эти препараты?

Наверное, у Дары тоже был свой внутренний рашад, потому что на слове "адекватность" она ухмыльнулась. Александер не удержался от ответной улыбки.

-- Милая, что у вас постоянно с руками? Раньше, если мне не изменяет память, ваши пальцы были менее... травмированы.

-- Алекс, иблисов ты рашад, мы знакомы всю мою жизнь! Ну прости, что не предупредила об этом, -- женщина указала на стеклянную емкость с таблетками на столе между ними. -- Ваше племя проще использовать вслепую, чем часами уговаривать. У меня с синтезом работы по уши, -- Дария нервно содрала корочку с царапины, -- у меня просто времени не было спросить. Ну Алекс, ещё полдюжины дней, и я получу все результаты. Я тогда верну тебе прежнюю программу, даже лучше!

-- Нет, Дария, лучше, смею отметить, лучше мне ничего не надо. Верните как было, и этого будет достаточно: после прошлых ваших попыток сделать лучше не предупредив мне пришлось переселиться ближе к стене. Знаете, как хорошо на городской стене общаться с великолепными нашими богами? Ах, словами не передать, а почувствовать весь диапазон этого ужаса и желания вы не сможете. Может, Дария, скажете хотя бы цель эксперимента?

-- Нет. Скажу сейчас - результаты станут необъективными. Но это на пользу городу.

-- Ну разумеется: все, что мы делаем, идет на пользу города. Сорок лет Мессия, потом сто лет мы - и всегда на пользу городу, раз уж генетическую программу исполнили. Дария, вам не кажется, что шантажировать меня чувством долга - это не самый разумный поступок?

Алекс держал в ладонях флягу с водой, на языке - капсулу, и все медлил с последним действием. Женщина напротив улыбалась: одними глазами, морщинками, открытым лицом, нарядом, близким скорее к эпохе начала проекта "Пустыня", чем к недавним мифологическим годам; неявная фигура в неверном зеленом свете.

Шелест занавесей отвлек мужчину и женщину от разговора. Дария потянулась, расправив плечи, закинув руки за голову, и обернулась ко входу. Александер наконец сделал пару глотков и убрал флягу под ноги.

В кабинет вошли трое: двое женщин и мужчина. Алекс равнодушно скользнул взглядом по традиционным нарядам - похоже, все рашады третьего поколения в этом городе и под этими таблетками питали страсть к удобному непритязательному тряпью. Дорогая генетическая программа хорошо отдохнула на его сестрах и братьях, удивительно что их целых четверо осталось в живых: все бледные, а в зеленоватом свете и вовсе смотрятся мертвецами, с воспаленными глазами, опухшими веками. У каждого проблемы с суставами: отняли руку, хромота или артрит пальцев. И ещё много, много болезней спрятано под балахоном джеллабы.

А уж сколько в головах.

Рашады заняли места за столом, сохраняя не менее метра личного пространства.

Дария протянула им таблетки.

Эксперимент начался.

Привет.

#Репродуктивные эксперименты

Александер рассматривал стол, каждую крапинку на каменной плите, сквозь ставшие прозрачными веки.

Конечно: что же взять от рашада как не его, Тёмной Госпожи милостью, способности?

Мужчина поднял тяжелую голову с великой осторожностью, чтобы боль не плескалась о височные кости изнутри, и прищурился, пытаясь рассмотреть глаза сидящих рядом с ним.

Женщина слева пряталась в капюшон и зажимала глаза руками, укрываясь от зеленого света, практически вминала пальцы в глазницы. Александер смутно её помнил: они вместе учились, пересекались по работе много лет назад, рассчитывая, что и с какими способностями родится в четвертом поколении.

И было ещё что-то, важное, но вышвырнутое прочь сознанием. Аура, расплывающаяся вокруг бесполого силуэта в балахоне наконец подсказала: с этой женщиной в далекой юности он реализовал эксперимент по размножению рашадов. Хирургию на тот момент знали уже неплохо, и жизнь ей спасли на третьем месяце беременности.

Александер медленно подошел к ней и медленно отнял её руки от лица, откинул капюшон, выставил перед враждебным миром высохшую голову со сбритыми волосами. В воспаленных глазницах, в красном от лопнувших сосудов белке лежала радужка: прозрачно-серая, ярко-зеленая, цвета индиго, цвета циан, темно-пурпурная.

Александер заговорил вслух, потому что ритм речи подчинял ритм сердцебиения, а без навязанного отсчета сердце пыталось остановиться: