Украденное имя (СИ)

Его творения тоже концентрировали Силу, - с простыми драгоценностями любой элиа почуял бы обман и заподозрил неладное. Прибавил ощущение - свою память о брате, о его голосе, строе мыслей. Чтобы никто не вздумал усомниться в том, кто стоял за спиной творившего. Ощущение было смутным и ускользающим, не позволяло отловить себя и проявить до чёткости, но - было.

Последним, что он сделал, была шкатулка. Помогла память руниа, - он хоть и видел её недолго, но человек бы не воспроизвёл такое, а он - смог, в памяти отпечаталось всё точно, до мельчайших деталей.

Подлинные - замкнутые на себя, но по-прежнему опасные - он спрятал в тени того Источника, возле которого жил сам. Знал, что лучшая охрана тайны - молчание. Проследил, чтобы никто его не видел.

И скрыл следы.

***

Он переживал, что зря натаскал ящеров на золото. А вдруг они не смогут уничтожить и колечки златоведов? И как теперь их отучить? И стоит ли? И как проверить? И что ему теперь - проникать в поселение элиа, красть остальные побрякушки? Другое дело, что на златоведов не действует Сила, и это для них не так опасно, как для остальных... Он долго мучился, искал выход, потом всё-таки пошёл - воровать.

Он шёл ночью, когда все отдыхали, - не спали, но веселились или пытались отвлечься от дневных забот. В ночи слышались чужие песни, переплетались страхи и радости, он знал, что и его самого тоже слышно... Ирату давно уже осчастливил его заявлением, что он очень заметный, и никуда от этого не денешься. Он прятался, при встрече с элиа - отводил им глаза. Старался почувствовать в море существ, одарённых Силой, - материальные предметы.

Это было сложно: кольца спали. Ничья рука не касалась их, никто не брал на себя их мощь, не зажигал огнём своей души, своих стремлений.

И внезапно он понял: он и не найдёт. Те, кто их делал, сдержали слово и спрятали их. Он даже порадовался: сумели, надо же... от него, от руниа. Спрятали до лучших времён... вот только опасность в полной мере всё же не осознали, иначе у них тоже стоял бы вопрос - не спрятать, а уничтожить... Но - хоть так. И всё же - надо же так цепляться за собственные творения...

Он возвращался, но терзала мысль: ненадёжно. И - как дать совет?

***

Йаллер так и метался во все стороны - ждал, искал, снова пробовал что-то делать. Элиа же, напротив, успокоились: вернулись посланники, заручившись обещанием родичей о помощи в случае войны, сами готовились к обороне. Порой кто-то осмеливался брякнуть, что неплохо было бы и самого Саурона в плен взять, как сделали когда-то жители Йосаяна, но его тут же обрывали: и где тот Йосаян? Йаллер ловил эти слухи, усмехался и уносился дальше: больше всего боялся за керо-ликов. Поселение на берегу реки он не проведывал, - слишком далеко, отлучаться надолго ввиду войны нельзя, - кружил лишь вокруг своего, соседского. Уже не доверял себе, не верил в том, что запутанные дорожки спасут, хотя вроде бы керо-лики не должны были бы выдать себя: внешний мир им не особо был нужен, - сами себя обеспечивали всем необходимым и никуда не рвались. Но страх не уходил.

Зимняя гроза застала его на юге, возле реки. Где-то далеко бешено неслись тучи, сверкали молнии - и всё это без единой капли, без снежинки, только ярость грома и поминутное вспыхивание молний. А потом, когда тучи разошлись, небо перечеркнула тонкая неверная радуга - странная и чуждая замёрзшей земле, пожухшим травам и ледяной быстрой воде, за которой вздымались горы. Где-то неподалёку он ощутил живых: разведка элиа. Они смотрели на то, как он стоял, скрестив руки, на высоком берегу и не знали, что душа рвётся в небо - летать в тучах, видеть их рваную дикую красоту на разной высоте, встречать молнии, которые не могут причинить вреда руниа... Но - нельзя. Разнесут. Разрушат легенду, за которой удалось скрыться. А ему уже есть что охранять...

***

Беда пришла тогда, когда элиа начали уже поговаривать, что войны не будет, - мол, много времени прошло, может, и примерещилось всё тому бедолаге, напугался видения и зря всех перебаламутил.

Йаллер потихоньку присоединился к разведчикам. Возникал внезапно, сообщал сведения, - был убедителен, - и исчезал так же быстро, как и появлялся. Не был уверен, что его допустят к большему. Давить на элиа - не решался: не открываться, только не открываться, не привлекать к себе внимания. Когда армия ирукаев из далёкой серой массы стала чёткой явью, - не ушёл, хотел скрыться только в самый последний момент, но потом в какой-то миг почувствовал чужое настороженное внимание, чужую волю, шарящую по рядам живых, и понял: пора. Слишком опасно - оставаться.

Он скрылся в тени зачарованного леса, но не мог заставить себя не чувствовать: рядом началась война и пришла Смерть. Ей не доставляло ни удовольствия, ни отвращения превращение живого в мёртвое. Она просто делала своё дело - шаг за шагом. Элиа, ирукаи, - всё равно. Иногда ему до безумия хотелось перестать быть руниа, чтобы ничего не слышать, но это было невозможно... да и любое живое существо сейчас чуяло то же самое. Аксерат не позволял утаить. Аксерат обрушивал на головы живых чужую боль и не позволял остаться безразличным. Если ты живой - ты поймёшь. Вспомнились слова Ирату: каждое открытие Входа для души умершего - это разрыв материального мира, а что уж говорить о смерти в борьбе, в ненависти, в отчаянии...

Базарное Перепутье опустело, все попрятались до лучших времён. Кто-то из элиа в панике уходил в сторону моря, рассыпая по дороге страшные вести. Йаллер и сам знал, кто из знакомых ему элиа погиб. Да, брат, придя под стены города, потребовал свои творения. Знал, что элиа ответят отказом: те твёрдо были уверены, что в ответ на согласие всё равно будет война, ирукаев не удержать от разрушения, они уже жаждут крови и не остановятся... а их главарь не из тех, кто будет останавливать. Йаллер порывался броситься на помощь погибающему городу, уходил далеко, встречал беженцев, видел ирукаев, - на них тоже не действовали никакие Силовые приёмы, их нужно было просто убивать, что он и делал... и издалека тут же притягивался внимательный взгляд: а кто это? а что это? а как?.. И Йаллер тут же уходил в тень, давя бессильную ярость оттого, что вынужден прятаться вместо того, чтобы вступить в открытый бой. Он снова и снова возвращался к мысли - надо выйти самому, надо плюнуть на маскировку, надо, надо, надо... но что-то в душе трезво и холодно останавливало: ты не справишься. Ты уже один раз проходил через смерть. Связь твоей души с телом стала слабее, да и ты сам - тоже. Именно поэтому такого труда стоило выдраться из Перехода, когда взбунтовавшаяся часть Ордена попыталась замуровать там неугодного руниа, и уже тогда, сразу, мелькнула мысль, что до гибели в Ущелье Судьбы это далось бы более безболезненно... И именно поэтому выходить сейчас в открытую в одиночку против брата - нельзя. Слишком опасно.

Всё это было так, но... издалека он слышал всё новые и новые смерти, и от этого можно было сойти с ума.

Прибрежные элиа пришли на помощь тогда, когда было уже поздно, когда поселение уже лежало в руинах, а уцелевшие прятались по лесам или пробирались куда угодно, только бы подальше отсюда. Брат дождался, пока они подойдут поближе, и отсёк им путь на запад. Йаллер в панике выскочил на свои рубежи, - топить ирукаев в болотах на направлении Базарного Перепутья, - но вынужден был остановиться: элиа бежали на север, ирукаи некоторое время преследовали их, загоняя подальше к горам, а затем получили приказ отойти. Йаллер понимал: брат ведёт свою игру, он смотрит на то, как на разгром своих отзовутся другие элиа, и выбирает среди них вождей, которых позже будет заманивать в ловушку из трёх колечек. То, что ценой этой большой игры уже стало множество смертей, его не волновало... точнее, его волновало лишь то, чтобы элиа не исчезли вовсе, а то некем станет управлять.

***

Люди налетели внезапно, как буря, - по крайней мере, они впоследствии думали именно так, и никто их не разубеждал. Ирукаи с воплями и боевыми кличами налаживали оборону, но было поздно. Йаллер сильно подозревал, что брат попросту бросил их на произвол судьбы: захваченные и разгромленные поселения были ему не нужны, он приходил за кольцами и получил почти все... а кольца элиа рано или поздно проявятся сами. Йаллер был почти уверен, что брат из укрытия наблюдает издали за тем, как люди добивают ирукаев, и ждёт того часа, когда сможет наконец приступить к выполнению своего замысла. Ирукаи бегали по равнине, как ошпаренные, даже не приходилось особо напрягаться, чтобы уловить, где и насколько большая стычка происходит. Следом за людьми подъехали элиа из прибрежных поселений, - при них Йаллер с удивлением обнаружил человека, позже понял, что он у них выступает переводчиком, причём если у него хватило терпения выучить и их имена, и произношение, то у элиа с языком людей не ладилось никак, и переводчика они громко именовали "другом элиа". Впрочем, остальных людских вождей они тоже старались переименовать на свой лад, так что обижаться было бесполезно. Ирукаев они разогнали быстро, расположились на руинах, а потом - у Йаллера едва хватило терпения всё это слушать - по обычаям элиа были исполнены прощальные и хвалебные песни в честь павших и живых. Йаллер подумал, что лучше бы они вносили все эти сведения в какие-нибудь письменные источники, но посоветовать этого не мог. Всё же узнал немало нового про заслуги тех, кто прибыл на помощь, узнал их имена, - вынужден был признать, что даже имя вождя, Рауна Дагвиати, элиа и вправду произнести были не в состоянии, - узнал про Зрячие Камни, с помощью которых элиа призвали людей на помощь из далёких южных земель... Усмехнулся: эти средства связи были из концентрирующих Силу кристаллов, настроены были только один на другой, и... словом, являли собой какой-то первобытный примитив. Это что, предел, до которого смогли додуматься элиа? Даже обидно...