Отморозки 2 Земляной Орлов (СИ)

Сталин молчал. Он знал, кто такой Львов. Из газет. Правда, он полагал его полковником, но видимо этот... этот... в общем, этот Львов карабкается вверх по карьерной лестнице почище, чем смешная птица поползень - по стволу дерева. Еще он получил письмо из Красноярска, в котором сообщали о каких-то генералах, примкнувших к Партии большевиков. Но их фамилии не назывались, так что...

- Вам что-то нужно забрать из Курейки, или можно сразу, на наш пароход? - между тем спросил генерал. - Если ничего особо ценного у вас нет, то все остальное можете смело бросить - потом пригодится для му... - тут он резко осекся и не договорил, но вопросительно посмотрел на Сталина.

- Я верю вам, - сказал после некоторого раздумья Иосиф Виссарионович. - Но у меня к вам два вопроса. Первое: что с местным приставом? Он жив?

- А что - нужно? - мгновенно переспросил Львов. - Если нужно, так это... - Он обернулся - Семенов, Гагарин! Отправитесь в поселок, и...

Откликнулись фельдфебель, по виду - сибиряк, и молоденький ефрейтор. Первый солидно кивнул:

- Слушаю, командир.

А ефрейтор, взявшись за длинный кожаный чехол, в котором, видимо, лежала винтовка, посмотрел на генерала чистыми, ясными глазами и спросил:

- Его как: сразу - или чтобы прочувствовал?

Львов вопросительно взглянул на Сталина, но тот отрицательно мотнул головой:

- Я просто хотел узнать жив или нет господин Кибиров?

Львов пожал плечами:

- Так жив пока... наверное. Впрочем, понятия не имею: нашей операции он не помешает. А вот что касается здешней администрации, - его лицо приобрело вид оскалившегося хищника, - с этими - увы! Пока живы, но это - ненадолго. До завтра.

- Вот как?

- Вот так! - Жестко ответил генерал и пояснил, - У нас на пароходе - две бочки водки. Сегодня все перепьются, а назавтра выяснится, что участок сгорел вместе с персоналом...

Сталин помолчал. Несмотря на некоторые странные словечки, которыми генерал то и дело уснащал свою речь, его действия вполне понятны. Чего, правда, нельзя сказать о мотивах, но с этим - позже. Любое дело требует жертв, а Львов, кажется, еще и старается, сколько возможно, уменьшить число этих жертв...

Он кивнул и задал второй вопрос:

- Здесь есть еще ссыльные кроме меня. Что с ними?

- А кто конкретно? - снова быстро переспросил генерал. - И сколько их?

- Голощекин, Муранов, Бадаев, Каменев, - начал перечислять Сталин задумчиво. - Еще Спандарян , хотя он и плох - чахотка. Вера Швейцер, Петровский, потом еще Свердлов, Мартов...

- Чего? - изумленно уставился на Сталина Львов. - А что, эта сладкая парочка тоже здесь?! Вот, бл..., - протянул он задумчиво. - Какая встреча, мать моя, женщина...

Сталин снова удивился: теперь лицо этого странного генерала приобрело не просто хищное выражение, а эдакое удовлетворенно-хищное. Такой могла бы быть морда тигра, который выслеживал олененка, и вдруг обнаружил прямо перед собой огромную жирную свинью...

- Это ведь тот самый Мартов, который вас из Партии исключал? - поинтересовался он каким-то мурлыкающим голосом. - Верно?

Сталин кивнул.

- И он здесь, в станке Курейка?

- Нет, он - Монастырском...

- А-а-а... Это там же, где пристав Кибиров?

Новый кивок.

- М-да... Какая странная штука жизнь: пристав, который должен по долгу службы наблюдать за ссыльными, взял, да и поехал рыбу ловить с этими самыми ссыльными. С Яковом Мовшевичем и Юлием Осиповичем... А лодка-то возьми, да и перевернись... Все утонули...

- Поехали? Утонули?

- Ну-у... Собственно говоря: они еще только собираются... то есть пока даже и не собираются, - Львов улыбнулся и вытащил из кармана кителя серебряный портсигар. - Угощайтесь... М-да, - он тоже закурил и выпустил в небо клуб дыма. - Но поедут. И утонут. Тут уж можете не сомневаться... А вот вы, товарищ Сталин сказали про какого-то туберкулезника Спандаряна. Он сильно болеет?..

Курейка гуляла с истинно сибирским размахом. Бочка водки привела всех жителей в восторг, а когда она закончилась, из укромных мест стали извлекаться брага и различные настойки: на морошке, на зверобое, даже на мухоморах. Местные жители перепились до такого состояния, что еще долгие четыре дня после пьянки никак не могли прийти в себя.

Отсутствие ссыльного обнаружили лишь на третий день. С учетом того, что в станке каким-то образом сгорела полицейская управа, отсутствие 'Черного' никого не удивило. Правда, никто из местных жителей так и не мог вспомнить: с чего, собственно, все началось? Кто-то помнил какой-то пароход, кто-то утверждал, что урядник поймал спиртоноса, кто-то вообще плел что-то невероятное о каком-то генерале из самого Петрограда. Но все сходились в одном: ссыльный никуда не убежал, а сгорел вместе с полицией. По пьяному делу урядник Селиванов утащил ссыльного в управу, там продолжил возлияния и верно сжег себя вместе с поднадзорным. На том и успокоились, о том и доложили начальству, когда из Монастырского уже по льду пришли нарты с двумя казаками...

...В селе Монастырском хоронили пристава Кибирова, утопшего в лодке вместе с поднадзорными Свердловым и Мартовым. Рыть могилы в вечной мерзлоте - занятие не из приятных, поэтому тела, выловленные из Енисея попросту обложили камнями, отпели и помянули.

Поминали серьезно. Столичный генерал - дай ему бог здоровья! - приехавший на охоту на собственном пароходе, сильно Кибирова жалел, и пожертвовал на поминок бочку водки и ведро спирта. Перепились все знатно: кое-кто даже вспомнил, что генерал - храни его богородица! - вместе с другими ссыльными пел 'Вы жертвою пали в борьбе роковой', да как жалостливо выводил! Заслушаешься. Чисто дьякон. Куды потом он делся? Дык, он же на охоту приехал, вот и подался охотиться. Кого подстрелил? Да кто ж его знает? Подстрелил, верно, что-нибудь. Хозяина таежного свободно мог. Точно, хозяина и подстрелил. Ему еще кривой Кондрат показывал место, где берлога... Что? Отпирается Кондрат, не помнит такого? Так, вестимо, где ж ему упомнить, когда его, болезного, на четвертый день водой отливали, чтобы в память пришел... А генерал уехал. Точно. Раз в Монастырском его нет, значит - уехал. А больше, ваше благородие, рассказывать и нечего - не помним. Пьяные, стал быть, валялись....

-...Послушайте, называйте меня как-то покороче, - попросил Сталин. - У меня есть старое прозвище - 'Коба', вот так и зовите. А то 'Иосиф Виссарионович' - очень уж длинно.

- Договорились, Коба, - улыбнулся Львов. - Только и вы меня тогда 'Глебом' зовите. С кличками у меня промашка вышла: не водится как-то. Позывные... - Тут он осекся и некоторое время молчал, но потом продолжил, - Позывной - это для фронта, а тут, все-таки - тыл...

- Хорошо, Глеб, - Сталин согласно кивнул и вернулся к предыдущей теме разговора - Построить социализм в одной стране - это очень интересно, хотя и не по Марксу, но в возможно ли это в России?

Львов положил на столик в каюте портсигар, закурил и усмехнулся:

- Самое забавное, что есть всего две страны где такое возможно хотя бы в принципе. И одна их них - Россия.

- Вот как? Докажите, - Сталин размял папиросу в крепких пальцах, чиркнул круглой серебряной зажигалкой. - Пока я вижу только аргументы 'против': слабая промышленность, еще более слабая система путей сообщения, малочисленный пролетариат... И как все это согласуется с вашим заявлением?

Глеб покурил, помолчал, раздавил окурок в пепельнице:

- Видите ли, Коба... Революцию, как смену общественно-экономической формации, можно провести и без пролетариата. Не в его отсутствие, разумеется, а без его участия. Переворот можно провернуть даже малым числом подготовленных людей - тут я согласен с народовольцами и эсерами. Основной же вопрос состоит в другом: как удержать власть после переворота? Замечу, что задача усложняется гарантированной практически полной мировой изоляцией государства, выбравшего в результате революции социалистический путь развития.