Семь смертей Лешего

…Собаки быстро взяли след и резво затрусили вперед, уткнувшись носами в землю, не останавливаясь и не петляя. Все говорило о том, что они уверенно идут по следу, который, судя по их поведению, довольно свежий. Вскоре собачки побежали шустрее, заставляя шевелиться и людей. Это могло означать только одно, сбежавший преступник где-то совсем рядом, собаки чувствуют его присутствие.

Собачья уверенность передалась и людям. Лица разгладились, в глазах появилось то хищное выражение, что было в начале погони и казавшееся навсегда исчезнувшим, спустя пару часов блуждания по лесу. Они вновь были командой, сплоченной и уверенной, с четко определенной задачей, которую обязаны выполнить любой ценой, и они с ней справятся. Возьмут живьем беглеца, особо опасного рецидивиста, на счету которого помимо побега, еще и двойное убийство представителей закона.

Будь это убийством заключенных, наказание за подобную провинность было бы минимальным. Всего лишь пара-тройка лет к назначенному ранее судом сроку. На заключенных, которых никто, и в первую очередь начальник тюрьмы, не считал за людей, всем было наплевать. Чем больше изничтожат они друг друга, тем лучше. Меньше человеческого отребья выйдет на свободу, а значит на воле будет спокойнее.

Но нынешняя ситуация была иной, в корне меняя все дело. Он отправил в мир иной, угробил не зэков, а охранников, представителей закона. Еще вчера они вместе обедали в столовой, болтали о пустяках, делились планами на жизнь и вдруг, в одночасье, их не стало. Лежат они теперь на старинном сельском кладбище, и скромные памятники с пятиконечными звездами на вершине, высятся на месте их последнего пристанища. Не зазвучит более в караулке их смех, и не дождутся детишки, прихода с работы папани. И льют слезы бабы и дети, лишившиеся мужей и кормильцев, ставшие вдовами и сиротами, из-за сбежавшего негодяя. И бежит он сейчас через лес, спасая собственную задницу от заслуженного наказания. За свои поступки нужно платить, и цена за двойное убийство, будет соответственной.

И когда до поимки сбежавшего зэка, судя по поведению собак, осталось чуть-чуть, мысль об окончательной расплате с беглецом, окончательно вызрела в голове капитана Шалмина. В голове созрел и план, и место, где будет совершено показательное наказание негодяя, осмелившегося нарушить все писаные и неписаные человеческие законы.

Он заставит перенести из леса в тюремный дворик один из тех здоровых муравейников, что часто встречались на пути во время погони. Он даст команду постоянно шевелить, будоражить привезенную из леса кучу, жилище муравьев для того, чтобы они были чертовски злы и набрасывались на все живое. Он прикажет, прямо по центру муравейника вбить обильно смазанный жиром кол, который послужит своеобразным насестом для беглого зэка. На этом колу ему и предстоит закончить свою ничтожную жизнь. Он примет смерть самым позорным на зоне образом, через жопу, при скоплении разношерстной, арестантской братии.

Он выгонит их из камер, едва забрезжит рассвет, выстроит в тесном тюремном дворике, где и будет происходить экзекуция. Он заставит их смотреть. Он вдолбит в их тупые головы, что ожидает человека, дерзнувшего нарушить тюремные законы, рискнувшего покуситься на жизнь и здоровье сотрудников. Пускай облаченное в арестантскую робу быдло смотрит и мотает на ус, как в заведении, вверенном на попечении капитану Шалмину, наказывается неповиновение. А чтобы смотрелось лучше, чтобы в голову не пришло дурацких мыслей, утроит находящуюся на вышках охрану, тупыми рылами пулеметов и автоматов, ощерившихся на толпу. Готовых при первом удобном случае, превратить заключенных в кашу, в кровавое месиво. Он их заставит стоять и смотреть, как вершится правосудие над гнусным зэком, дерзнувшим бросить ему вызов.

И плевать на жестокость, за которую не погладят по головке проверяющие из центра. Кто-нибудь из заключенных обязательно доложит высокому начальству о том, что он здесь вытворяет. Но даже если начальство не снизойдет до беседы с заключенными, все равно найдутся доброжелатели, которые расскажут обо всем, с красочными подробностями. Наказания ему в любом случае не миновать. И наказание будет весьма строгим, так что лишний упрек в чрезмерной жестокости по отношению к заключенным, ничего не изменит. А там, кто знает, быть может, найдется среди членов комиссии человек, столь же жестко, настроенный по отношению к зэкам, врагам народа. Быть может он даже придет в восторг от показательной казни, и сделает все, чтобы по возможности смягчить наказание провинившемуся капитану.

О том, чтобы избежать наказания вовсе, не стоило и мечтать. И дело даже не в том, что сбежал заключенный. Ради этого комиссия не потащилась бы в такую даль, чтобы на месте разобраться в причинах побега, и разработать меры по недопущению подобного впредь. Дело в другом. От рук сбежавшего преступника погибли двое сотрудников тюремной охраны. А это уже ЧП союзного масштаба, осложнявшееся еще и тем, что, сбежав, преступник прихватил оружие убитых охранников, и представлял огромную опасность.

Скрыть гибель охранников капитан Шалмин не мог, поэтому и готовился к приезду высокого начальства, которому уже было доложено о ЧП, случившемся во вверенном ему учреждении. Приезд комиссии для разбора полетов должен состояться со дня на день. Чем закончится их визит, неизвестно, но в одном Шалмин не сомневался, влетит ему по первое число. Он чувствовал, как шевелятся звезды на погонах, готовые ссыпаться с них дождем, подобно листве облетающей с осеннего дерева. На дальнейшей карьере можно поставить большой и жирный крест. Даже если ему каким-то чудом и удастся отстоять нынешнее место, то случившееся ЧП, долгие годы будет аукаться самым неприятным образом.

За все заплатит сполна мерзкий зэк Халявин, который где-то рядом. Он выведет его на тюремный дворик голым, на всеобщее обозрение. А затем приступит к процессу, наглядному и поучительному для построенных для просмотра, заключенных. Он лично отрежет гнусному бегунку член и заставит его тут же, этот самый член сожрать. Он выколет перочинным ножом наглые зенки, что так часто, вызывающе таращились на него. Он будет наслаждаться медленным течением сукровицы из зияющих провалами, выколотых глазниц. Не спеша, начнет резать ему шкуру на множество мелких лоскутов. А затем, не торопясь, желая продлить удовольствие, начнет эту шкуру сдирать ломтями, обнажая розовое, истекающее кровавой испариной, тело. Он посыплет солью кровоточащее тело, с безумно вытаращенными глазами, с перекошенным от боли лицом. Ничего не соображающего зэка подведут к растревоженному муравейнику, где и водрузят его тело на заботливо вбитый в центр кучи, кол. И под гробовое молчание, глазеющей со всех сторон тюремной братии, взбешенные огромные красные муравьи, набросятся на тело, медленно оседающее на колу. И вместе с воплями, из сведенного спазмами боли горла, будут вырываться ошметки кишок и органов, вывороченных наружу остро заточенным колом.