Пятый всадник (СИ)

Легкая досада из-за того, что не получилось сделать такого замечательного открытия, уступило место чисто прагматичным мыслям. Да, Бог с ним – с открытием, главное – сейчас уже есть уверенность в том, что метод будет работать.

Захотелось немедленно поделиться этой идеей с Профессором. Схватился за телефон, и тут увидел, что сейчас два часа ночи. Придется потерпеть до завтра. Не будить же человека. И тут вдруг вспомнил сегодняшний разговор в конторе, и то, что, похоже, сильно подставил Профессора. Черт! Интересно, он, вообще, в курсе той задачи, которую поставил Командор?

Лег спать снова, но сон никак не шел. Лежа в постели и закрыв глаза, я стал представлять себе кристаллическую решетку металла. Вот атомы крепко держатся друг за друга, образуя прочную пространственную структуру, а промежутки между ними заполнены электронным газом. Когда мы разгоняем всю эту систему до высокой скорости, электронный газ неподвижен относительно атомов. Но вот наш металл ударяется о преграду. Все частички газа срываются со своих мест и летят по инерции вперед. В передней части куска получится избыточная концентрация электронов, а сзади – недостаток. Это вызовет появление электродвижущей силы, стремящейся восстановить равновесие, то есть перетянуть электроны обратно. Но если преграда сделана из материала, который проводит электрический ток, то часть из них все равно прорывается за границу и обязательно вызовет электрический импульс в мишени. Я так все это себе красочно представлял – мчащийся и ударяющийся о преграду металлический брусок, атомы, электроны, прорывающиеся в мишень, и эта картина повторялась в голове вновь и вновь, что незаметно для самого себя сознание затянуло в пучину сна.

На следующий день позвонить Профессору так и не решился. Написал по электронке обычный отчет по проектам. Про свою идею насчет увеличения энергии импульса тоже пока решил промолчать. По ядерному проекту высказал соображения насчет решения возникших проблем. Перечислил требуемые материалы для новых экспериментов. И все.

От Профессора ответа не было довольно долго. Я уже начал беспокоиться – вдруг он серьезно обижен на меня за вчерашний случай. Однако под вечер он ответил. В письме не было никакого намека на мой разговор с Командором. Будто вчера вообще ничего не произошло. Я уже решил, что вся эта вчерашняя беседа так и останется без каких бы то ни было последствий.

Но через неделю, когда уже начал, было, забывать об этом случае, проснулся от надрывно звонившего и дребезжащего телефона. Спросонья решил трубку не брать, дождаться, пока у звонившего иссякнет терпение, потом перезвонить, но сперва подремать еще чуть-чуть. После десятой или двенадцатой трели аппарат заглох. Я, обрадованный, повернулся на другой бок, чтобы продолжить сон, но планам моим не суждено было сбыться – спустя минут десять телефон зазвонил снова. Господи, который же сейчас час? Ага. Шесть утра.

На другом конце линии был Профессор. Я поначалу начал, было, докладывать ему о ходе работ, полагая, что это является целью звонка. И собирался начать осторожно подвести разговор к задаче, которую поставил Командор и осенившей меня блестящей идее. Но тот не дал сказать и пары слов.

– Быстро одевайся и через пятнадцать минут будь готов к отъезду.

Я попытался, было, возразить на это, промямлив, что моя машина сломалась, а чтобы воспользоваться электричкой и автобусом, надо подгадать под расписание, но Профессор резко прервал меня.

– Я сам приеду через пятнадцать минут и к этому времени ты должен быть уже готов.

Тон его не терпел никаких возражений. Похоже, что-то случилось. Быстро одевшись и поняв, что о завтраке в столовой лучше не мечтать, нарезал пару бутербродов с сыром, запив их стаканом сока. Не успел прожевать, как в комнату ворвался Профессор. Вид у него был взволнованный, я бы даже сказал – раздраженный. Явно случилась какая-то неприятность.

29

– Так! – безо всякого вступления начал он – хватай все материалы по синтезу и поехали!

– Здравствуйте, Сергей Александрович!

Он удивленно посмотрел на меня, виновато улыбнулся.

– Да, да. Здравствуй, Олег. Извини, забегался.

Я взял свой ноутбук, надел кроссовки, накинул куртку и собрался выходить из комнаты.

– Я же сказал – возьми все материалы по синтезу, – раздраженно произнес Профессор.

– У меня все здесь, – я похлопал по ноутбуку.

Первые минут двадцать нашей поездки Профессор молчал, похоже, не зная, как начать разговор. Решив ему в этом помочь, подал голос первым.

– Что-то случилось?

Он оторвал на мгновенье взгляд от дороги в мою сторону.

– Случилось? Можно сказать и так, – и, помолчав еще несколько секунд, добавил, – я просил тебя в разговоре с Командором быть предельно осторожным и обдумывать каждое слово?

– Ну, так я и обдумывал.

– А зачем ты ему сказал, что на основе твоего эффекта можно сделать ядерную бомбу? Кто тебя тянул за язык? А теперь вот начались проблемы.

– Но я же так и сказал, что это нереально. А что за проблемы?

– Нет, ты сказал как раз, что бомбу сделать можно, если увеличить энергию импульса тока в тысячу раз. Да еще и обещал подумать над этим.

Да, в тот момент мне на самом деле казалось, что это невозможно. Но сейчас, после того сна про автобус со странными пассажирами, мое мнение изменилось на прямо противоположное. Лучше насчет этого держать язык за зубами – не та ситуация.

– Ни один настоящий ученый никогда не должен говорить слово «невозможно». Весь вопрос в условиях. В данном случае условия практически невыполнимы.

Метнув на меня гневный взгляд, Профессор резко оборвал меня.

– Ученые тихо сидят в своих институтах и переливают всякую фигню из одной колбы в другую, а ты, когда вступил в тайное общество, перестал быть просто ученым. Ты понял это? А член тайного общества должен десять раз подумать, прежде чем что-то сказать. Ладно, – вдруг сменил он тон на примирительный, – чего теперь толку говорить. Короче, наше высшее руководство решило поставить все на эту карту. Подключаются очень серьезные силы и средства. Навербовали специалистов – физиков, атомщиков. Непонятно, как все это успели-то за неделю. Возможно, они и раньше выполняли кое-какие работы для Организации, просто сейчас их перебросили на это направление.

Он замолчал. Я тоже переваривал услышанное. Мелькнула мысль, что эти самые специалисты давно уже консультировали Командора по моим исследованиям. Похоже, что именно им он передавал мои отчеты. Тогда его поразительная осведомленность становится понятна. Профессор вел машину быстро. Пейзажи сменялись за окном один за другим, приближая нас к Москве.

Размышления вызывали неприятную раздвоенность. С одной стороны, возможность дальнейшей серьезной работы над бомбой меня вдохновляла. Но я чувствовал, что все это очень не по душе Профессору. Истинная причина его недовольства мне не была ясна до конца. Чего здесь больше – принципиального неприятия ядерной бомбы или же просто боязни потерять контроль надо мной? Но фраза о том, что к делу подключены посторонние специалисты, оставила весьма неприятный осадок. Это может означать, что меня самого вполне могут отодвинуть от моего же открытия.

Я уже проходил что-то подобное за пару лет до прекращения моей работы в академической науке. Тогда меня отправили на несколько месяцев поработать на химфак МГУ над одной интересной темой, по результатам которой предполагалось выпустить статью. Еще одна статья мне, как молодому специалисту, была бы совсем не лишней, и я с энтузиазмом принялся за работу.

Сначала обнаружилось, что метод измерения был никуда не годным, и мне пришлось разработать совершенно новый принцип. После двух недель мучений я понял, что не годится также и методика подготовки образцов. Пришлось изобретать еще и новую методику. В конце концов, стали получаться весьма интересные результаты. Тупиковой, как считалось раньше, темой сразу заинтересовались большие дяди и тети с докторскими званиями. До того я работал один. Пару раз в неделю ко мне подходила тетка-куратор с кафедры и со скучающим видом выслушивала мои повествования о ходе работ. Потом же ситуация кардинальным образом поменялась. Я получил двух помощников – местных аспирантов, а совещания по ходу работ, на которых всегда присутствовала пара профессоров, стали проводиться каждое утро прямо в кабинете заведующего кафедрой.