Степь. Кровь первая. Арии (СИ)

- Скажи мне, Хавка, зачем ты согласилась сюда приехать? Ведь ты сама пожелала?

Голос атамана был холодно ледяным, и Зорька аж поёжилась, отметив про себя, что муж похоже уже успел где-то принять эту проклятую Сому. Этот тон она ни с чем перепутать не могла.

- Кому понять непонятку, коль понятка сама не понимает, - голос ведьмы так же звучал непривычно для Зорьки. Старческий, усталый, но вместе с тем тяжёлый и уверенный, - это молодость глядит на передок, чё колом стоит, а вековой всё норовит на зад, отвисший оглядываться. Вот пред Смертушкой больно захотелось бросить взгляд слепой на родную кровиночку.

- Посмотрела?

Та не ответила, а продолжила свои рассуждения, но продолжила не как обычно, то и дело ввинчивая прибаутки, а очень чисто, по аровски, притом несколько вальяжно, чем-то подражая заумных жрецам:

- Под конец жизни люди часто умягчаются душою и любят потешить себя чувственными соплями. Мне ведь всё равно помирать. Что там, что здесь. Только там в избе, ой как помирать не хотелось, последним зубом за жизнь цеплялась, а тут Святая Троица такой подарок перед смертью. Как же я могла от такого отказаться.

Наступила пауза. Опять треск поленьев и тишина, которую нарушила вековуха:

- Ты не поверишь, атаман, - продолжила она уже другим голосом, мягким, радостным, что ли, но тоже чисто, без выкрутасов, - после того, как я повидалась с ней, вернее почувствовала её, ибо я слепая глазами. Разглядеть как-то не суждено было, но смотреть мне на неё было вовсе не обязательно. Мне важнее было её почувствовать, понять. И я поняла, то что было нужно. Теперь и помереть в радость, ибо я всё сделала в этой жизни. Благодарю тебя атаман за подарок. Если б не помирать, то б в долгу перед тобой была бы.

- А с чего ты старая решила, что я тебя убивать буду? Не для того мои люди тебя из таких далей вытаскивали.

В яме зашуршала солома и Хавка опять перешла на свою придурковатую речь:

- Ну, так твои орёлики то летели в небо, да залетели во кусты. Они ж знать ни знали кого кличут, и причём здесь ты, атаман. Я и без тебя как-нибудь помру, ни напрягайся, а сама ни смогу, так вон мне Зорька подмогнёт, ты ж в том ни сомневайся.

- Тебя послушать, так она кровожадней меня зверем будет?

Тут раздался громкий каркающий смех вековухи. Такой противный, что Зорьку аж передёрнуло и зубы её заскрежетали, а пальцы сжались в кулачки и почувствовала Зорька, как по всему нутру разливается дикое желание эту ведьму придушить.

- Ох, ни смеши мохнату щель, соколик, она и так смешна, - сквозь смех провизжала вековуха, и немного отдышавшись и откаркавшиь, выдала ему с ехидцей, - Так я погляжу жёнушку то свою ты совсем ни знаешь, атаман. Ой, берегись. Эта оторва тут ещё вам даст просраться, мало ни покажется. Я давеча, как учуяла её, так всё за раз и поняла. Поначалу ком поперёк горла обидой встал, а как отлегло от задницы то, всё и поняла. И я такая в молодицах то была, и дочери мои, оторви да брось, и мама её, и она такая же. Вся наша порода бабья проклята.

Последние слова она как выплюнула, но не злобно, а как бы злобно-наиграно. Индра не перебивал, а слушал молча. Ведьма тем временем продолжала.

- Да ты ни трясись, атаман. Для мужиков наша порода благо одно. С ней ты будешь и закормлен от пуза и напоен до мокрых штанов и затрахан до отключки, - она опять каркая расхохоталась, - да довеском, есть ещё одна дурь рода нашего. Преданы мы мужику только одному, аки собаки ручные. Не, тебе её бояться нечего, атаман, свезло, а вот бабам тутошним, чё в логове пригрел, я не позавидую. Те ссаться от её будут до вечно мокрых ляжек, она и рук ни марая с них по три шкуры снимать будет. Это уж ты поверь. По себе знаю.

Опять наступило молчание. Видно Хавка всё, что хотела высказала, а почему молчал Индра, Зорька не знала. Наконец, атаман что-то обдумав, наверное, произнёс:

- А если я предложу тебе ещё пожить? Ты ж сама сказала, что должок у тебя передо мной, а долги отдавать надо.

Та тяжело вздохнула и с какой-то обречённой грустью прошамкала:

- Напугал жопу ушами, сунув нос в вонючу дырку. Не, атаман. Я тебе мусорить мозги ни буду страшилками, про змеиную нашу породу. Но верь, есть у нас секрет, да он только нас касаемо. Понимаешь? Две змии в одной яме ни выживают. Вроде и кровь родственная и родня, родней не бывает, а не можем ужиться рядом. До смертушки ни можем, атаман. Я ведь и дочерей обоих продала из-за этого. Пока маленькие были, души в них ни чаяла, а как в них бабы проклюнулись, аж руки зачесались, так бы и придушила, змеюк.

Только тут Зорька разжала, побелевшие уже от напряжения пальцы и тупо уставилась на них, спрашивая себя "и я такая же?". А Хавка тем временем продолжала сдавать Зорьку с потрохами:

- Она ж как наведалась ко мне давеча, я за раз поняла. Когда ехала сюда виделась мне девченюшка несмышлёная, "оторва" не путёвая, а встретила меня баба уже с кровью пробуждённой. И почуяла я от неё такую силушку, чё и мне дана ни была, чё там про мать её говорить. Та слаба была, только огрызаться и могла, а Зорька... - тут она осеклась и понизив голос, как будто сознаваясь в чём-то, - а в Зорьки силушки столько, чё одной думкой отобрать жизнь сможет, а покалечить, так взглянув лишь мимоходом.

- Чего это ты меня запугиваешь, старая?

- Пугало пугать самой пуганой ходить. Я тебя ни пугаю. Я с тобою, атаман, рассчитываюсь по долгам. Подарок за подарок. Я чую в тебе силу, да силу странную, не понятную, ни нашего свету, ни нашего мира. Тебе от Зорьки зла никакого, а коль обуздаешь, то обретёшь в придачу её силу змеиную на благо своё. Ни одна баба поперёк её встать ни сможет, загнётся.

Опять в разговоре наступило молчание. Зорька восприняла его как должное, ибо сама в это время голову ломала, услышанное переваривала. Затянувшуюся тишину, как гром среди ясного неба, прервал Индра:

- И всё-таки, я считаю, ты не всё в этой жизни сделала. Осталось ещё одно дело за тобой.

Он помолчал, видать высматривая реакцию вековухи, но та голосом никак не отреагировала.

- Моя жена беременная и ей на Родной седмице рожать, как у вас и положено, и именно тебе надлежит её к этим родам подготовить, роды принять и ребёнка в люди выпустить.

В ответ тишина. Индра продолжил:

- На днях всех вас на жильё определю, а до этого ты должна дать мне ответ, будешь долг перед своей змеиной кровью отрабатывать или оставишь его другим, а сама к Дедам сбежишь. Тебе решать. Если надумаешь к Дедам, то лучше сделай это сама.

Послышались шаги по ступеням и вскоре на поверхности появился злой атаман. Выдернул лестницу. Кинул на снег. Захлопнул люк и быстро зашагал на выход, даже не предложив помощи беременной жене подняться. Зорька неуклюже, торопясь забарахталась, ставая на ноги, но поняв, что он её ждать и не собирается, а догнать его всё равно не сможет, пошла спокойным шагом, вразвалочку. Она хотела по дороге всё ещё раз обдумать, но в голове почему-то стоял лишь не понятный звон, который заливался в пустоте от мыслей.

Индра до самого вечера с ней не разговаривал. Не то, чтобы игнорировал, а даже злобно как-то зыркал в её сторону, заставляя от чего-то Зорьку чувствовать себя в чём-то виноватой. Она от греха подальше укрылась на своей половине. В одежде залезла под одеяло, пригрелась и даже задремала. Разбудил её громкий голос мужа:

- Эй, змеище. Ползи сюда.

Она безропотно вылезла из-под одеяла и прошмыгнула на его лежанку. В очаге мерно пылал огонь, без треска и писка. Атаман лежал на спине, прижавшись к стене и задрав край одеяла, давая понять ей, что приглашает. Она недолго думая юркнула к нему, так и не снимая платья и тут же примостилась у него на плече.

- Ну, что теперь думаешь о своей родственнице? - начал он разговор.

Зорька помолчала, обдумывая, а затем тихо призналась:

- Я всё же её боюсь.

- Дурёха, она тебя боится куда больше. Поверь мне.

- Не ужели ты меня и нашего ребёнка доверишь этой ведьме, - прошипела она, поднимая с его плеча голову и гневно смотря ему в глаза.