Музыкальный Дом (СИ)

Уилл промолчал, распутывая вязь из намеков, взглядов и эмоций, которые снова заполняли его из-за их близости. Все мое — твое. Правдой ли было обратное? Ганнибал считал, что да. И если Уилл собирался связать будущее с Молли, Ганнибал отберет это будущее с той же легкостью, с какой бы перерезал ей горло. И будет в своем праве.

Они едины. Если Ганнибал будет несчастлив, как может быть счастлив без него Уилл? Это невозможно, а значит, излишне, и требует хирургического удаления. На ранней стадии или поздней — выбирать Уиллу. Она все равно не останется рядом.

Уилл подумал, что, наверное, с ним серьезно что-то не так, раз он не винил Ганнибала за эти мысли. Его инстинкты убийцы — это его природа, то, что он есть. Разве кто-то просит извиниться акулу за то, что она опасна? Нет, люди принимают ее природным хищником.

— И поднял я глаза мои и увидел: вот один овен стоит у реки; у него два рога, и рога высокие, но один выше другого, и высший поднялся после. Видел я, как этот овен бодал к западу и к северу, и к югу, и никакой зверь не мог устоять против него, и никто не мог спасти от него; он делал, что хотел, и величался, — процитировал Ганнибал, ровно так же не собираясь просить Уилла изменить свою природу в угоду его представлений. Все, что Уилл сделает, решит сделать, решил в прошлом, включая покинуть его и Эбигейл, не требовало прощения. — Знаешь, Уилл, если бы ты принял, кто ты есть, тебе стало бы гораздо легче. Не нужно извиняться. Ты пришел, это главное.

— Я уйду.

— Я умею ждать, — улыбнулся Ганнибал, свет от камина подсвечивал его лицо снизу, бросая на лицо искривленные тени. Глаза были будто вырезаны ножом, в неровном свете были видны дьявольский изгиб рта и острые линии от морщин. Теперь Уилл видел его полностью, видел вместе с ним: человеческие страхи, банальные причины для поступков, паттерны поведения, нужно лишь найти схему, которой подчинялось каждое живое существо, ядро-суть, которое Ганнибал каждый раз скидывал с пьедестала и смотрел, что получится. Привнося хаос в порядок, а порядок — в хаос. Мир, который он судил не за добро и зло, а за его красоту. И те, кто мешал красоте расцвести, наказывались безжалостно, как за грехи Господни.

Их с Уиллом встреча — будто наказание Ганнибалу за все, что он сотворил. Его любовь, его одиночество и ожидание. Ревность к другим людям в жизни Уилла. Боль от того, что от него отказались. Холод, который окружал теперь не только Мишу, но и Уилла, куда ему не было дороги.

И все же он ждал его. Боролся за их будущее с тем же упорством, с каким Уилл избегал его.

Они не обсуждали, что видели в этой комнате. Это было и не нужно, они оба знали, что момент у камина лишь ждет своего часа. И как бы Уилл ни отрицал, его визит во дворец говорил сам за себя. Он сделал шаг к двери.

— Прощайте, доктор Лектер.

— До свидания, Уилл.

Уилл очнулся в доме с ощущением, будто часть его вырвали насильно и оставили во дворце, в печке еле тлели угли. Похоже, он задержится в Катлере надолго.

Побывав во дворце, он узнал главное. Ни в одном из будущих Уилл не пожалел, что, подъезжая к дому Крендлера, свернул на полпути и уплыл на чужом катере куда глаза глядят.

Ни в одном будущем он так и не сказал Ганнибалу, где он.

Катлер, Апрель

— Так ты что, работал в ФБР? — спросил Джордж, похрустывая пиццей. В его бороде запутался сыр, и он с раздражением вытер подбородок салфеткой.

— Скорее на них, чем с ними.

Молли разлила по бокалам горячий глинтвейн, и аромат апельсинов, корицы и гвоздики заполнил комнату теплом и уютом. Он взял свой бокал и закинул в рот разморенную в вине дольку лимона.

— Хей, Мол, у тебя реально сдвиг на парней в форме, — беззлобно заметила жена Джорджа, Кейти, сидящая нога на ногу в вязаном свитере. Ей не хватало лишь эффектности и лоска, чтобы считаться по-настоящему красивой, но в Катлере косметика от снега стекала в считанные секунды.

Молли приобняла Уилла, положив голову ему на плечо.

— Это моя сверхспособность.

— Ой, тогда у Кейти — это закручивать офигительные корнишоны. Вчера в магазин приехали ребята из Нью-Хемпшира, только чтобы купить двадцать банок за раз, даже не торговались.

— Лучше бы я умела спать с закрытыми глазами, — покачала головой Кейт. — У Тины режутся зубки, стоит только покормить, и ее тут же рвет.

— Слава богу, у Уолли все прошло тихо, не знаю, что я бы делала, если бы он стал устраивать мне истерики в тот момент. Мама уехала на три месяца в Ванкувер, Уолтер был на учебе от участка, я думала, повешусь. Ты ведь можешь не работать, возьми отпуск на пару месяцев.

— Я талдычу об этом уже неделю, — закатил глаза Джордж. — Она, видимо, не успокоится, пока не грохнется в обморок прямо за прилавком.

— Я нужна в магазине.

— Три покупателя в день обойдутся без твоих солений, Кейт.

Молли приглушенно хихикнула Уиллу в плечо. В отличие от Джорджа и Кейт, они никогда не ссорились. Молли считала это лучшим показателем совместимости, не зная, что Уилл считывал ее настроение и беспокойные мысли, как открытую книгу. Она думала, что у него порой бывают прозрения насчет некоторых вещей, но понятия не имела о размахе его дара, а он и не спешил выложить все как на духу. Одно потянуло бы другое, и пришлось бы рассказать, что после нервного срыва на полицейской работе он провел несколько лет в психушке, а не на реабилитации, как думала Молли.

Кейт и Джордж Крентоны были их соседями и хорошими друзьями. Кейт держала магазинчик по соседству с сувенирной лавкой Молли, а старший сын Кейт ходил в ту же школу, что и Уолтер. Уилл влился в их компанию без единого усилия. При первом впечатлении угрюмого, молчаливого отшельника он так быстро располагал к себе людей, что Молли только удивлялась. Ее теория была в том, что он инстинктивно знал, какой нужен подход, чтобы завоевать доверие, на что Уилл загадочно отвечал:

— Когда жертва обретает нового мучителя, она либо подстраивается, либо становится обедом.

Она думала, что он так шутит.

Крентоны ушли. Оставшись вдвоем — Уолли еще днем ушел к Кейт домой и собирался остаться там ночевать, — они расположились на террасе дома. С козырька капал растаявший снег, таяли сосульки, и Уилл и Молли сели на скамейку с глинтвейном и укрылись теплым пледом. Вид открывался волшебный: неподалеку протекала речка с подмороженными берегами, над домом нависали высокие склоны со снежными шапочками, на которых росли сосны, а алое закатное солнце возвещало о скором приближении тепла.

Он так устал. От невозможности расслабиться, от постоянного давления чужих видений. Уилл все еще мог с ними справляться, но чем больше проходило времени, тем меньше ему хотелось справляться. Эмоции Молли были теплым ненавязчивым бризом, под которым он впадал в спячку. Вор, все еще вор. Усталый притворщик.

Ананасик и Линдси, заметив, что хозяева куда-то запропастились, вышли через собачью дверцу и, радостно помахивая хвостами, улеглись у их ног. Молли была в уггах, мягкой подошвой она погладила ближайший меховой живот, и Ананасик перевернулась, наслаждаясь лаской.

— Я, наверное, безвозвратно испорчу настрой, но мы должны поговорить, — произнесла она, бросив на Уилла опасливый взгляд и подтянув плед выше к груди.

Уилл знал, о чем идет речь, и именно поэтому пригласил Крентонов на сегодня, выгадав себе время. Внятных и правдивых объяснений так и не появилось, к сожалению.

— Угу.

— Что вчера было? Во время, ну, ты понимаешь, — Молли стеснялась обсуждать секс, а в частности момент, когда он раздвинул ей ноги и удовлетворил языком. Уилл еле удержался от насмешливой улыбки. У него было искушение дождаться, пока она назовет вещи своими именами, но это скорее подходило другой его части. Той, что ласково нашептывала: «Ты завел живого человека, как заводят собаку, чтобы было легче, чтобы не вернуться раньше времени. Готовая ячейка общества с пустым местом специально для тебя. С ребенком, который не унаследует от тебя твой смертельный дар. Мой хитрый мальчик.» — Ты будто призрака увидел.