This one. Книга первая. Суровая земля (ЛП)

Старый самурай только кивнул, казалось, удовлетворенный.

Но после, только Хико подумал, что смог избежать подводных камней, Исаму-сан тихим голосом сделал неожиданное замечание:

– Я был знаком с Хико Сейджуро двенадцатым. Много лет прошло… Но я слышал много хорошего о его ученике.

Нечего и говорить, что Хико взял паузу, совершенно пораженный. Он немедленно начал искать выход из этой ситуации, так как у него не было абсолютно никакого намерения оставаться рядом с кем-нибудь из современников старого ублюдка. Однако самурай просто продолжал, словно не замечая реакцию Хико.

– Белая Смерть также хорошо сделал свою работу, очищая леса и дороги от преступников, убирая опасных людей. Но удивительно увидеть его с учеником, тем более так рано.

В, казалось бы, благожелательных словах была явная критика, как и в аналогичном молчании старого ублюдка. Темперамент Хико вспыхнул. Меньше всего ему хотелось быть таким, как его Мастер, и он ответил с раздражением:

– Мальчик редкий алмаз без обработки. Я не ставлю под сомнение планы судьбы и богов.

С этими словами он извинился и удалился в комнату для гостей, отведенную для него и Кеншина. Возможно, это было грубостью после всех хороших манер, привитых ему в юности. Никто не имел права критиковать его или сравнивать со старым ублюдком, даже этот богатый и влиятельный старый самурай, который, так случилось, оказался отцом Осуми-сан.

Они вышли ранним утром следующего дня. Осуми вышла увидеть их и обняла мальчика, прося его беречь себя. Потом она отвела Хико в сторону и пригласила его навестить ее, когда они когда-нибудь прибредут в Мацуэ снова. Он ухмыльнулся, чуть дольше задержав взгляд на ее губах. Она улыбнулась и наклонила голову, обнажая белую лебединую шею в ответ.

«Какая шалунья», подумал Хико любовно.

========== Глава девятая. Горечь ==========

Один сам по себе… три на западе… и восемь… нет, девять в базовом лагере. И еще один быстро перемещающийся. Первый погас, и внезапно несколько в середине задвигались, их крики разносились далеко, так что он смог услышать их даже на таком расстоянии. Кеншин съежился, ненавидя эти вопли.

Стояла душная жара, пока горячее летнее солнце висело над верхушками деревьев и продолжало нагревать воздух. Комары летали над ним, и он лениво прихлопнул того, кто укусил его. Комар умер так же быстро, как маленькие мерцающие ки, исчезающие вдалеке один за другим. Ему все еще это не нравилось, но куда бы ни шел Мастер, он следовал за ним. И, как объяснил Мастер, время от времени ему приходилось защищать счастье простых людей. Что предстоит и Кеншину однажды, как мечнику, практикующему стиль Хитен Мицуруги.

Просто он иногда не понимал, как убийство людей защищало счастье простых людей. Он даже спросил об этом, но Мастер сказал, что люди, отказавшиеся от честного заработка и решившие грабить и обирать других, не имеют права жить. Поэтому убийство некоторых, как сорняков в саду, помогает другим хорошим и простым людям меньше страдать. В конце концов, у них и так была тяжелая жизнь с «увеличением налогообложения, иностранных требований и экономической нестабильности».

Так что, каждый раз, встречая в своем путешествии бандитов, Мастер тратил время, чтобы «очистить» лагеря.

И…

«Меч это оружие. Кендзюцу это искусство убийства. Вот в чем правда. И ты знаешь это, Кеншин». Это правда, но все же…

И что еще хуже, наблюдение за смертью людей иногда возвращало живые воспоминания о смерти Касуми и бойне. Мастер сказал, что они со временем пройдут, как большинство обычных кошмаров. Однако живые воспоминания пугали Кеншина и выбивали его из колеи, и случилось еще несколько инцидентов с энурезом. Это было в высшей степени неловко, даже постыдно, но Мастер просто проигнорировал эти случаи, оставляя его одного, чтобы постирать одежду и постель.

В такое утро Кеншин обычно чувствовал себя очень плохо, и по правде сказать, оценил бы сейчас утешение, предложенное Осуми-сан. Ее теплая забота успокоила бы его. Однако теперь, когда их снова было двое, это не представлялось возможным. Мастер был не тот человек, который обнимет и сделает таким образом все лучше. Особенно не сейчас, когда мечник казался холоднее. Может, Мастер скучает по Осуми-сан?

Так что вполне естественно, что Кеншин обратился к другу-духу в поисках утешения и заботы. Тот услужливо напомнил ему о теплых вещах, образующих стену между ними. И медленно, когда чувствовал, что нуждается в ободрении теплыми утешительными ощущениями и воспоминаниями, он принимался расширять дыру в стене.

В дополнение ко всему, она приносила пользу при обучении теперь, когда Мастер начал учить его как использовать холодность – ки – чтобы лучше чувствовать других людей. И делать это было проще, если у него было больше холодности по эту сторону стены. Однако он не слишком часто разбирал стену, потому что в первую очередь это было очень утомительно. Во-вторых, Кеншин заметил, что когда он удалял куски стены, они исчезали. По правде сказать, это немного пугало. Помимо того, что они слагали стену, это еще были воспоминания. И хотя они были не такими уж важными, Кеншин не хотел терять их. Так что он решил прикасаться к ним и расширять проем в стене только тогда, когда это необходимо.

Тем не менее, несмотря на плохие и тревожащие вещи, учиться владеть мечом было интересно. Кеншину нравилось думать, что он станет таким же, как Мастер. Тогда он тоже сможет защищать людей, и никто не сможет отнять у него тех, кто ему дорог.

Они снова путешествовали в эти весенние и летние месяцы, Мастер научил его еще двум ката и начал сражаться с ним. Ну, это было больше похоже на следующее: Мастер велел ему нападать, и когда он сделал это, пришлепнул его, как муху. Но было забавно. Это было новым и более настоящим, чем бесконечные повторения основных ударов или похожих на танец ката.

– Сколько ты насчитал, Кеншин?

Ооооо, Мастер вернулся! Кеншин выбрался из мягкой лесной подстилки, в которой прятался. Сколько было…? А, был этот один, потом три и девять, так что всего…

– Тринадцать!

Мастер кивнул.

– Верно. Ты становишься более точным. На этот раз ты даже заметил троих в восточной части лагеря.

С этими словами мужчина начал пробираться на дорогу через лес. Мастер ощущается теплым. Кеншин разинул рот. Это ощущалось как одобрение. Улыбка поднялась к губам, и он бросился вслед. Ради этого теплого ощущения и кивка он сделает все, что угодно.

Мастер, как и всегда, шел вперед большими шагами, но несмотря на сухую и жесткую землю обочины, совершенно бесшумно. Так он ходил независимо от того, где ступал. Это было необычно, и Кеншин пытался копировать его, потому что это умение было на самом деле крутым. Может, однажды ему удастся удивить Мастера, не всегда же ему удивляться.

Милю спустя они достигли дороги и направились на восток. Мастер сказал, что сейчас они двигались в сторону провинции Бидзен. Он не объяснил почему, но он почти никогда не объяснял свои мотивы Кеншину, так что это не ново. Сказать по правде, Кеншин был абсолютно уверен, что мечник и сам не знает, просто идет куда глаза глядят. Такой способ путешествий не казался полезным, но благодаря ему Кеншин постоянно видел новые места. Они останавливались в деревнях, чтобы пополнить запасы, а если деньги заканчивались, Мастер находил себе работу.

Как и обычно, они разбили лагерь на закате. Мастер развел огонь, предоставив Кеншину право зарыться в запасы в поисках котелка и риса. С некоторых пор Кеншин пытался готовить для них. Разумеется, он постоянно ошибался, рис подгорал и были другие досадные ошибки, но Мастер почти не комментировал это. Надо думать, не из доброты или чувства такта, а потому, что сам в действительности был не лучше в этом деле.

С другой стороны, благодаря урокам Осуми-сан Кеншин имел некоторые представления о том, как стать лучше. Тем не менее, несмотря на то, что готовка ему нравилась все больше и получалась все лучше, он не мог не скучать по стряпне Осуми-сан.