Музыкальный Дом (СИ)

Эбигейл не была уверена, что способна любить. Может, ее гены проснутся в самый неподходящий момент, и она сама возьмет в руки нож и пойдет убивать ради него. Эбигейл тяжело вздохнула. Говорят же, яблоко от яблони недалеко падает. Насколько она похожа на отца?

Рано ли говорить, что-то, что она чувствует к Уиллу, хоть отчасти связано с любовью? И если да, сможет ли она его отпустить? Эбигейл не хотела вести себя как папа. Уилл должен сам решить, захочет он оставаться рядом или нет. Тем проще, что теперь с ним не пройдут никакие манипуляции, ведь он видел и чувствовал ее, как самого себя.

Не этого ли хотел Лектер? Узнать Уилла и чтобы Уилл узнал его самого, иначе зачем вообще приводить его в дом? Чесапикский Потрошитель, который ищет друга. Очень смешная шутка. Судя по тому, что она успела узнать о его персоне, доктор всегда убивал ради развлечения. Жертвы долго мучились, так что с его садистскими наклонностями он в самый раз мог решить поиздеваться над Уиллом, минуя ФБР и полицию.

У Эбигейл закралось жуткое подозрение. А был ли тогда визит Фредерика таким уж случайным? Или ее приход к Уиллу? Кроуфорд и его предложение? Зверь, вышедший на охоту так вовремя? Что, если Лектер управляет ими откуда-то сверху, дергая, как кукловод за ниточки? Она никогда не встречала доктора, но с каждой такой мыслью он становился похож на языческое божество: человеческие жертвы, перипетии судьбы, всевидящее око…

Хруст ветки неподалеку заставил ее вздрогнуть.

— Стой! — молодой парень поднял руки, выходя из зарослей. — Только не стреляй!

Сжимая винтовку, пока сердце пыталось выскочить через горло, Эбигейл присмотрелась. Она знала эти вьющиеся светлые волосы, голубые глаза и совершенно не подходящие для леса мокасины. Он был на суде, когда ей пришлось давать показания перед семьями погибших, мечтая провалиться сквозь землю от обжигающего стыда.

— Ты Бойл. Николас Бойл. Какого черта?

Парень явно не был любителем леса, он успел где-то разодрать колено, вляпаться в мокрый лишайник и теперь хлюпал одной туфлей.

— Ладно, спокойно, — он все еще держал раскрытые ладони перед собой, будто пытался успокоить бешеное животное. — Я всего лишь хочу поговорить.

— В лесу? — она перехватила винтовку так, чтобы в любой момент можно было если не выстрелить, то хотя бы засадить прикладом в лицо.

— А какой у меня был выбор? После суда тебя взяли под защиту свидетелей. Ни номера телефона, ни адреса, даже Лаундс не знала, где ты прячешься!

— Лаундс? Откуда вы знакомы?

— Она брала у меня интервью во время расследования, вот откуда.

Это походило на правду. Во время расследования она мало что соображала: ее без конца допрашивало ФБР, журналисты караулили под зданием суда, мать истерила по телефону, что им не позволяют встретиться, а Эбигейл приходилось лавировать, словно рыбке между сетей. Одно неосторожное слово, и она села бы в тюрьму за соучастие.

— И о чем ты хотел поговорить? Я все сказала на суде. Мой отец не убивал твою сестру, это был Подражатель.

— О нем я и хотел поговорить, — Бойл фыркнул, держась за лоб. — Слушай, я ничего не имею против тебя. Ты правильно сделала, что зарезала своего папашку, богом клянусь, я бы отдал что угодно, чтобы самому быть там и видеть, как он подыхает и мучается.

Эбигейл едва не скривилась от отвращения.

— Полиция наверняка занимается этим делом.

— И что? Полиция ни на что не способна.

— А я?

— А ты папина дочка, — прозвучало как оскорбление.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

Бойл неприятно рассмеялся.

— Может, ФБР ты и обвела вокруг пальца, но меня не обмануть. Я поспрашивал о тебе в школе сразу, как ты исчезла. Помнишь Мариссу Шур? Я помню. Она единственная, кто считал тебя невиновной. Где она закончила?

У Эбигейл закружилась голова, а живот скрутило от страха. Подражатель убил Мариссу сразу после того, как та навестила ее в больнице, будто специально, чтобы у Эбигейл было алиби. Будто кто-то занял место Гарри и теперь присматривал за ней.

— Ты наверняка знала все про папашку, неужели у него не появлялось новых друзей в последнее время? Или, может, он вел себя странно? Этот фанат должен был с тобой связаться каким-то образом, не зря же он убил мою сестру, как твой урод-отец!

Ей не нравилось, когда на нее кричали, и Эбигейл отчеканила:

— Я. Не знаю. Кто Подражатель.

Она отложила винтовку в сторону, поставив на приклад, чтобы ненароком не искушать себя.

— Что, совсем ничего?

— Совсем.

И уже сказав это, Эбигейл поняла, что это не совсем правда. Отец действительно вел себя странно, просто она никогда не думала, что это было связано с Подражателем. Гарри никогда не отличался философским складом ума, но за несколько месяцев до того злополучного вечера вдруг стал задумываться о будущем, бубнил что-то под нос и что-то мысленно переваривал. Его забота об Эбигейл удвоилась, получив второе дыхание, стала легче и одновременно… фатальнее. Будто он знал, что скоро всему придет конец.

Несколько раз он задерживался после работы, а накануне и вовсе был странный звонок: незнакомый мужчина спросил ее папу прямо по имени.

— Ты что-то знаешь.

Видимо, часть мыслей все-таки отразилась на ее лице, Бойл приблизился.

— Нет.

— Не ври мне, — он нахмурился, продолжая загонять ее в угол.

— Я уже сказала, что ничего не знаю.

— Не ври мне!

Он схватил ее за плечи и впечатал в дерево. Эбигейл больно ударилась головой о жесткую кору. Его длинные пальцы, как клещи, сдавили ее плечи сквозь куртку.

— Не смей врать мне! — крикнул он. — Это ты, ты и твоя чокнутая семейка виноваты, что Кесси умерла! Не смей, блядь, смотреть мне в глаза и врать. Я знаю, что ты помогала ему. Видел по твоему лицу, тебя выдало чувство вины, сука.

Он еще раз стукнул ее о дерево, и у Эбигейл потемнело в глазах от боли. Она судорожно нащупала на поясе застежку, но Бойл сжал ее руки со всей силы, и она вскрикнула, распугав нескольких птиц. Ей стало страшно. Полицейские слишком далеко, чтобы вмешаться. Да и вмешались бы? Нет, они смотрели бы, как Бойл по праву выбивает из нее дерьмо, и остановили его только, если бы ей грозила реальная опасность. Или и вовсе списали бы на несчастный случай.

Может, это они направили его за ней? Эбигейл попыталась освободиться, пнув его по колену.

— А ну отпусти меня, мудила!

Бойл скривился, но хватка осталась прежней.

— Отпусти, отпусти! ОТПУСТИ МЕНЯ!

Она продолжала выворачиваться, как вдруг ей в лицо прилетел локоть, и на секунду она вообще отключилась. В следующий момент Бойл побледнел и вдруг освободил ее, сделав несколько шагов назад. В его груди торчал охотничий нож по самую рукоять.

Это… это случайность. Звон в ушах перекрыл звуки леса, ничего не понимая, она смотрела, как Бойл упал на спину, и сухие листья всколыхнулись от земли. Красное пятно растеклось на клетчатой рубашке, он разжал руки, и те безвольно упали по обе стороны от его тела. Наступила давящая, абсолютная тишина.

Эбигейл сделала глубокий вдох и выдох. Это не по-настоящему. Ей это снится. Она не могла убить его, она же специально убрала винтовку в сторону. Зачем бы ей? Она тренированный агент, ей бы не составило труда скрутить гражданского, он просто застал ее врасплох.

Влага спустилась по ее шее, и, проведя пальцами, Эбигейл увидела, что у нее течет кровь. По-настоящему. Боль на затылке вполне реальна. Она подошла к Бойлу, который будто уснул в неудобной позе прямо на траве, и проверила пульс.

— Матерь божья, — прошептала она, когда под пальцами не отозвалось биение сердца.

Она нажала сильнее. Ничего. Прислушалась к его дыханию, наклонившись ближе — снова ничего.

Сев рядом, она поняла, что не знает, что делать. Где-то на опушке пели птицы, шелестел ветер. Рассвет все так же безразлично разрисовывал края и листья деревьев. Никто не выбежал, чтобы схватить ее и заковать в наручники, хотя она очень надеялась на это. Тогда бы ей не пришлось выбирать.