Музыкальный Дом (СИ)

Тест ММИЛ, многопрофильный личностный опросник, который, кстати, разработали еще в 30-х в ее родном штате в Университете Миннесоты, был самым сложным. Ей пришлось пройти его дважды: первый раз честно, чтобы увидеть, как сильно она отличалась от «здоровых», и с разницей в год — мимикрируя под них. Тест тематических апперцепций после такого был проще пареной репы. Подумаешь, рассказать, что происходит на картинке с фигурками людей. Говори о взаимопомощи и дай им результаты обычной студентки, благо девочки в общежитии попадались сплошь болтливые.

Но одно дело учеба в университете, и другое — академия ФБР, куда не брали с криминальным прошлым. Джек сказал, что таковы условия приема, и никто не может на них повлиять. Но это была неправда, он мог, и Эбигейл ему об этом напомнила, не забыв добавить: «то есть это нормально, что мне пришлось себя защищать самой, когда это была ВАША работа — найти убийцу? Общество позволило ему растить меня шестнадцать лет, а теперь требует, чтобы я шла в какую-нибудь другую специальность? Пошла в детский сад, к примеру? Нянечкой? Так обстоят дела?!»

Эбигейл знала, что заденет его за живое, и не жалела ни на секунду. Особенно сейчас, ведь знай Джек, что у нее на душе, он посадил бы ее в психиатрическую лечебницу к Уиллу для ее же блага, для своего спокойного сна и сна жителей Балтимора. И никого бы не волновало, что лечиться она больше не собирается.

Эбигейл вздохнула и вылила кофе в раковину. В глаза словно насыпали песка. Выглянув в окно, она увидела, как агенты олицетворяли заботу о ее покое, разгадывая кроссворд и смотря фильм по ноутбуку.

В доме было абсолютно нечего делать: здесь стояла кое-какая мебель, которую Эбигейл сохранила из дома, электричество работало с перебоями, а телефон отказывался грузить даже «гугл». Они с папой раньше шутили, что их хижина похлеще тюрьмы Алькатрас, потому что вообще никакая сеть не ловит. Уму непостижимо, как Уилл умудрялся жить без современных технологий, хотя, судя по всему, доктор Лектер был того же сорта. Она не видела ни одного гаджета в его огромном доме. Доктор, наверное, еще и письма до сих пор шлет и помнит, где в городе почта находится.

— Как же, блядь, скучно, — произнесла она в полной тишине.

Если она пробудет здесь еще хоть час, то точно рехнется. Собрав волосы в хвост, Эбигейл достала одежду, в которой ходила на охоту, и выкинула на кровать: теплые носки, свитер, штаны и куртка из брезента, высокие ботинки с резиновой подошвой. Хорошо, что она не поправилась и не похудела, все село впору. Тут же лежал ее пояс с кучей кармашков и ножнами под охотничий нож. Она закрепила их на талии и проверила застежки, не разболтались ли и не отсырели ли за год. С биноклем, ягдташи — кожаной сумкой через плечо, ремнями для крепежа и переноса туши, она была почти готова. Что она забыла? Фляга воды — есть, походная аптечка — есть, охотничий билет, действующий еще полгода, путевка на право охоты и разрешение на ношение оружия.

Она вытащила винтовку из сейфа и, вдруг подумав, что никогда еще не ходила на охоту одна, застыла в нерешительности, держа холодный тяжелый корпус. Нет, она не боится, уже нет. Эбигейл вышла на улицу, закинув винтовку за спину, и направилась прямо к полицейским. Чтобы они обратили на нее внимание, ей пришлось постучать в окно. Защитники, еб вашу мать.

— Доброе утро. Вам ничего не нужно? — она мило улыбнулась.

Тот, что был за рулем и постарше, лет сорока, уставился на нее над очками для чтения, проигнорировав приветствие.

— Вы куда, по-вашему, собрались?

— На охоту.

— Мисс, здесь может бродить тип, который перекусил человека пополам.

— Этот тип не знает этот лес, как знаю его я, офицер.?

— Эдвард Норр.

— Офицер Норр, — она выпрямила спину и огляделась, — если он не дурак, то увидел вашу машину и свалил обратно. В противном случае, у меня больше шансов выжить в лесу, чем в закрытом пространстве. Я прошла практику в полицейском участке Ричмонда, я знаю, как себя защитить.

— Это же ты дочь того каннибала из новостей, да? — вмешался его напарник, поставив фильм на паузу. — Я узнал по избушке. В новостях фотки показывали.

— Мы перешли на имена?

Парень осекся, а Норр нахмурился от ее холодного тона.

— Отпусти ее, Эд, пусть делает, что хочет, — они переглянулись, будто уже обсуждали между собой ее смерть и что никто не всплакнет, если дочь каннибала погибнет при исполнении.

Ублюдки.

— Я вернусь к десяти утра. Если нет, то позвоните по этому телефону.

Выполнив долг любого охотника, отправляющегося в лес одиночку, Эбигейл сунула им визитку Кроуфорда и ушла, не дождавшись ответа. Пусть катятся к черту.

Сразу за домом шла возвышенность, несколько холмов переходили в устье маленькой речки, и где-то в часе ходьбы она могла проверить полянку с желудями. Осенью туда было лучше не соваться: олени хоть и безобидные с виду животные, но во время гона могли забодать насмерть. А уж если ты по глупости раздразнишь самца, тот может преследовать тебя много километров, а потом насадить на рога по самые гланды. Вот и верь потом в сказки, что травоядные безобидны, особенно когда истекаешь кровью на дереве.

Идя знакомыми тропками между густой чащобой, колючим кустарником и высокими стволами дубов и ельника, Эбигейл не спеша приглядывалась к траве и камням. Шелест листьев, редкие возгласы птиц и треск веток от теплого ветерка успокаивали. Здесь она чувствовала себя как дома, неслышно ступая в тени зарослей.

Уиллу бы здесь понравилось. Они могли бы выгуливать собак, вместе охотиться, она бы научила его, как сбивать запах содой, как пользоваться манком, как подкрасться к взрослому оленю на расстояние в тридцать метров, чтобы наверняка попасть в голову, шею или сердце. Последнее было самым сложным: если задеть легкое или живот, мясо может испортиться.

Под раскидистым красным тополем она наклонилась, разглядывая объеденные прикорневые молодые листочки, цветы же покачивались на голеньких стеблях. На вывернутых корнях дерева местами не хватало лишайника, как раз чтобы прокормиться паре особей. Эбигейл читала, что даже с одним взрослым самцом оленя могла справиться только стая волков или собак. Благородные, красивые животные, чьим серьезным врагом на данный момент остался лишь человек.

Взглянув на поднимающийся рассвет, она присела на корень. Свет пробивался сквозь листья светящимися полосками, окрашивая их жидким золотом. Эбигейл вдохнула и расслабила плечи, вот теперь можно было подумать. Она не собиралась сегодня охотиться всерьез: так, вышла размять ноги и вспомнить былое. Лес помогал сосредоточиться.

Даже если Джек переключился на Зверя, у нее не было такой роскоши, и загадка Лектера все еще была для нее в приоритете. Что, если Уилл прав? Что, если доктор видел будущее? Это объяснило бы, почему он так резко поменял образ жизни. Осталось понять, чего он добился или добивается до сих пор.

Расследование ФБР, заморозка счетов, остановка практики, к тому же ему пришлось залечь на дно. Что-то слабо смахивает на план. Она шла не по тому следу: это были вынужденные лишения ради цели, а не сама цель. Так чего он добивался на самом деле?

Откинь все невозможное, и останется самое вероятное. В его доме появился Уилл — тот, кто обладал похожим даром. Так мог ли Лектер затеять всю эту игру с самого начала, чтобы ввести его на поле? Чего он хотел от Уилла? И хочет до сих пор, раз не объявился и не подал знака, где находится. Чего бы хотела Эбигейл на его месте?

Услышав внезапный свист неподалеку, она увидела, как из темной, заросшей низины показались две безрогие самочки. Их уши дергались, одна жевала траву, облизывая влажный нос, другая оглядывалась, замерев на месте. Следом вышел вожак с гордо поднятой головой, рыжим окрасом и редкими пятнами на боку. Крупный, фунтов двести, с огромными, величественными рогами. Зорко присматривая за своим гаремом, олень принюхался к воздуху и медленно скрылся в соседних зарослях.

На чем она остановилась? Ах да, Лектер. Не самый легкий вопрос. Чего она хочет сама? Получить значок агента, держаться подальше от таких, как Крендлер, переехать из общежития куда-нибудь за город и больше не быть одной. Быть с тем, кто видит, что у нее на душе и все же принимает такой, какая она есть. В качестве друга, брата… любимого?