Нетопырь

Все это немного меня настораживает. А если его надежда не оправдается? Что тогда?.. Что значит — не быть Мастером среди вампиров?..

И что значит — быть им?..

Вернулся Констан. Веселый, с целым ворохом дичи…есть там и рысь. Бедная хищница! Такая мощная, такая гордая и красивая — и безвольной грудой меха валяется на полу… Пушистая пятнистая шкура, на белое подбрюшье пролилась и засохла кровь. Шерсть слиплась в жесткие сосульки, неприятно кольнувшие пальцы, когда я коснулась их… А в застывших желтых глазах, в этих жутких вертикальных зрачках за стеклянными оболочками роговицы застыло, запертое смертью, глухое отчаяние и ярость. Безысходность…

И мне вдруг пришло в голову: „Смотри. Вот — кровь. Вот — смерть“…

Чем виноват этот зверь?.. Рысь, красавица рысь, хозяйка лесов… почему меня так взволновал ее вид?..

В коридоре меня остановил Карл. Его улыбка и мимолетный взгляд развеяли все мои тревоги, весь неприятный осадок. Нас объединила общая тайна, мы теперь близки с ним, как никогда прежде…

— Надеюсь, ты сегодня спишь одна?.. — шепнул он мне, и никто не услышал бы этих странных для чужих ушей слов, потому что шептал их мне мой прекрасный вампир мысленно, и звучал этот заговорщический шепот лишь у меня в голове…

…Констана мне пришлось встретить, полулежа в кресле, у камина, чтобы огонь ясно дал разглядеть, насколько я побледнела за эти два дня. Сердце безумно колотилось, губы пересохли. Я не могла смотреть в глаза мужу, словно предавала его! Боже, что я творю?.. Быть может, есть еще время одуматься, во всем признаться?.. Но могу ли я предать брата? Имею ли я право подвергать их обоих опасности, если между ними начнется настоящая война?.. Я не могу потерять ни одного из них!..

— Что с тобой, Лизетт?.. — сразу, с порога комнаты, спросил он. — Мне не понравился твой вид в зале, а сейчас ты просто меня пугаешь, дорогая! Тебе нездоровится?..

Великий боже, и это от него я хочу уйти?.. Да нет, нет, просто помрачение сознания! И потом, кажется, Карл сказал, что не станет препятствовать мне сделать Констана таким же, как мы?..

— Констан, — я вцепилась в его руку, будто тонущая. Живые, теплые пальцы, такие надежные, такие настоящие, без всякой мистики и чудес…это на самом деле, это — реально. — Подожди! Не оставляй меня, не оставляй! Мне страшно…

— Что случилось, дорогая? Да ты сама не своя!

— Нет… Ничего… Мне нехорошо…я хотела бы сегодня ночевать одна…

Констан отнюдь не пришел в восторг от такой идеи, но спорить не стал. Если бы он начал спорить, не уверена, что я бы устояла! И кто знает, что произошло бы ночью!

Впрочем…говорят, вампиры усыпляют ненужных свидетелей?..

Я лежу в постели. Мне плохо. Карл явился под утро и почти полностью осушил меня, как если бы я была кубком редкого и дорогого вина, до которого он жаждал добраться. Незадолго до рассвета он заметил, что я ношу три его укуса, и дело можно закончить, но его насторожил мой разговор с мужем.

Не передумала ли я?..

Он дал мне время… Он не приходил последние три ночи.

Констан страшно волновался, даже спал с лица. Ко мне никого не допускали, а я просто извелась: не обидела ли Карла?.. Хоть бы он вернулся, какую угодно цену, лишь бы не терять его!

Между тем мне немного полегче. Констан повеселел…а мне это улучшение не в радость. Неужели Карл отвернулся от меня?..

Не знаю, можно ли мне благодарить за такое бога?..

Карл возвратился!..

Меня осматривал врач. Советовал больше быть на воздухе, есть творог, сметану, овощи… Какая ерунда!

Муж не на шутку волнуется, меня тоже раздирают сомнения…если бы все было так просто, как представляется со стороны! Мой выбор — выбор между двумя близкими мне мужчинами…казалось бы, колебаться я не имею права, но…колеблюсь.

Но все это суета, суета…по сравнению с тем, что придет в мою жизнь! Нет, я совершенно безумна!..

Господи, помоги мне! Я не знаю, что мне делать! Констан…Констан обо всем догадался, и лишь по моей глупости! Зачем я так старательно заматывала шею в столь жаркий день? Неужели нельзя было обойтись воротничком-стойкой?.. Мне стало душно, и ничего удивительного в этом нет!

Я сидела на балконе замка, на легком деревянном стуле. Свежий ветер овевал мне лицо, его хотелось пить, будто он был холодной водой, утоляющей странную жажду. (Жажда вообще неимоверно терзает меня последнее время). Как бы я хотела, чтобы такая вот прохлада вечно окутывала меня, изливалась от меня…как изливается она от Карла.

Я сняла шарф, открыв шею лучам солнца и ветру, и никакой воротник ее не закрывал…

Я задремала.

И, разумеется, не услышала, как подошел Констан: я проснулась от пощечины!

Муж стоял и смотрел на меня с таким…таким…я не знаю, как сказать! Неужели то было омерзение? Негодование? Страх?..

И такое презрение звучало в его голосе!

— Лицемерка! — швырнул он мне в лицо. — Шлюха!..

— Констан, что ты?.. — от неожиданности, от обиды у меня потоком хлынули слезы: это было так больно, так внезапно… — О чем ты? За что ты?.. — Я не могла найти нужных слов!

— Так вот почему ты вышвырнула меня из нашей спальни! Ты делишь постель с немертвым! И как славно играешь! Актриса…

— Констан, это неправда…это неправда! Боже мой, поверь мне!

— Поверить? — от этой чужой, сухой, язвительной усмешки во мне все сжалось. — Я верю вот этому укусу на твоей шее. Ах, как мы чахнем, как нам плохо, какая госпожа баронесса хрупкая и болезненная! Ты изменила мне! Ты изменила самому господу! Ты делишь ложе с дьявольской тварью и отдаешь ей свою кровь и душу!

Я вскочила:

— НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ!!!

Боже, так я никогда не кричала на него…я вообще никогда не смела повысить на него голос!

— Тупой святоша! Ты ничего не видишь, кроме своих икон, правил и предписаний! Ничего!.. Ты можешь только обвинять!.. Оставь меня, пойди прочь!!.

— Ты вылечишься и отправишься в монастырь. — Голос его был размерен и холоден. — В монастырь, спасать свою душу. Навсегда. Тебе ясно, вампирская подстилка?

— Да…да как ты смеешь?.. — пробормотала я. Голова немилосердно кружилась от слабости, к горлу подкатывала тошнота. Я была вынуждена снова упасть на стул, поднеся руки ко рту. — Ты никогда не справишься с ним. Ты не сумеешь… — и тут из моего горла вырвался смех…какого я никогда от себя не слышала…не ожидала…помыслить не могла, что такой может раздаться под этим небом: звонкий, легкий, танцующий — и холодный. Пронзительный, как удар вьюги. В нем была Сила. В нем была угроза. Нечеловеческий смех. И говорила…нет уж, никак не я это говорила! Что-то чужое, что рождалось во мне… — Что такое, наш благородный рыцарь решил объявить войну мне и моему Мастеру? Похвальное намерение. Попробуй, дорогой Констан, попробуй! Ты не осилишь его. В монастырь? Мило! Я и так потратила на угождение тебе лучшие годы своей жизни…на жизнь с таким ничтожеством… Что с тобой, дорогой мой? Ты что-то новое услышал?.. Какая жалость! Поди прочь! Убери руки! Слизняк…которому нужно лишь мое состояние, мой титул! Никогда тому не бывать! Скорее наши слуги вышвырнут тебя из моего замка!

— Лиза… — он попятился, совершенно опешив. Лицо стало беспомощным и жалким… А я развернулась и оставила его одного…в сердце смешались ликование и боль…

Что-то во мне начинает с чем-то спорить…

Неужели во мне живут две…Лизы?..

Жуткая мысль!

Мне нужно было успокоиться. Помню, в каком состоянии я вбежала в свои комнаты: то был почти нервный припадок. Я смеялась и заламывала руки. Я кусала их. Служанки были перепуганы, когда я кинулась к гардеробу и начала стаскивать с себя одежду.