В поисках человечности (СИ)

— Больше тренироваться, — добавил Бэн, — больше учиться. Чтобы быть готовыми.

Ангелина критично покачала головой и вздохнула.

— Да, Бэн, потренируй меня. Ты же знаешь, Глен недалёк, учит он не слишком хорошо.

— Он не просто недалёк, он глуп и необразован. Что ты в нём нашла, не понимаю.

— Глен терпелив со мной и человечен. Это самое важное в любых отношениях.

— Хорошо, — Бэн резко поднялся, — потренирую тебя!

— Я рада, братишка, но сейчас мне надо спать. Приходи часов через пять. И разбуди, если Дита появиться.

Бэн кивнул и посмотрел на дверь, словно ожидая, что девушка войдёт к ним прямо сейчас. Придёт и спасёт его от одиночества, от тоски и черноты, что грызёт его душу уже много столетий.

(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 12 июля 1808 год). Понедельник. (Вильгельм)

Вильгельм проснулся намного раньше своей подруги. Вчера Катерина пришла очень поздно, почти перед самым рассветом, с трудом добралась до тайных подземных комнат и уснула, упав в объятья любовника. Пробудившись, Вильгельм чувствовал сильное разочарование и тоску. Ему хотелось близости, сладкой крови, прикосновения клыков Катерины, но вампирша спала, а будить её было опасно. Она оказывалась в плохом настроении, если её поднимали насильно.

Ещё до пробуждения Катерины в комнатку пришёл её гуль Бэн. И, встав напротив Вильгельма, с почищенной рубашкой и кувшином воды для своей госпожи, проедал Сенешала взглядом. Несколько недель Катерина гнала Бэна, оставаясь с Вильгельмом в постели. Теперь же у неё вновь появились дела, какая-то возня с гулем Каспара и наглые члены Саббата. А Сенешаль надеялся, что покой в Берлине подарит ему ещё много счастливых ночей.

Катерина больше не останется с ним, поэтому-то Бэн явился так рано. И мальчишка ненавидел Вильгельма. Это чувствовалось не только в его мыслях, полных картин смерти и убийств Сенешаля. То, как Бэн презрительно улыбался, когда Катерина в спешке игнорировала любовника, то, как Бэн принимал его приказы, покорно и хладнокровно, показывая всем видом, что слуга делает одолжение.

Гуль расстраивал Катерину своей ревностью, своей нервозностью и внутренней агрессией по отношению к Вильгельму. Чувствуя раздражение от его молчаливого присутствия, вампир тихо заговорил, не желая будить подругу:

— Завтра подвезёшь Диту. Проследи, чтобы Тремеры дали ей крови.

— Да, конечно, — Бэн продолжал смотреть ему в глаза. Он не боялся его гипноза и не скрывал своих мыслей. Вильгельм никогда бы не смог навредить ему, так как знал, как ценит гуля Катерина.

Осторожно потянувшись к сознанию смертного, вампир притронулся к его чувствам. Вильгельм планировал сделать это уже давно. Его способности играть человеческими эмоциями могли заставить любого вспомнить о давно умерших влечениях. Оставалось лишь направить их в правильное русло у мальчишки.

— Что ты скажешь о «бездонном сосуде»?

— Маленькая заноза, эгоистичная выскочка, — усмехнулся гуль.

«Не плохо», — Вильгельм довольно дёрнул за верные струны. Его слуги откровенно ненавидели Диту, и ему пришлось дать прямое указание Анжело не калечить девчонку, так как тот был готов убить её.

— Ты много общаешься с ней, больше других. Хотелось бы найти к ней подход, успокоить.

— Не я. Ангелина общается, — Бэн явно не желал брать на себя ответственность за проблему, которую представляла Дита.

«Ещё немного, дружок, и ты не сможешь думать ни о ком другом» — Вильгельм использовал на мальчишку свою особую способность под названием «Любовь»[1]. Эта техника воспроизводила эффекты Уз без каких-либо неприятных побочных эффектов. Хороший способ избавиться от ревности. Это заставит Бэна любить кого-то другого. Дита появлялась в его обществе чаще всего, и Вильгельм предполагал, что знает, как на неё повлиять. Завтра Бэн проснётся с уверенностью, что Дита для него единственная, забыв о своей госпоже хоть на время. А Вильгельм толкнёт «бездонный сосуд» в его объятья.

Через пару минут пробудилась Катерина. Вильгельм оторвался от сознания слуги и обнял вампиршу. Катерина озарила любовника приятной улыбкой и потянулась к его шее. Вильгельм с удовольствием подставился, наслаждаясь её прикосновениями, уверенными движениями и жаждой, с которой она поглощала его кровь.

Бэн, сжавшись, продолжал испепелять Сенешаля взглядом и мыслями. Это заметила его хозяйка и жестом заставила выйти. Вздохнув с облегчением, избавившись от присутствия Бэна, Вильгельм тоже начал пить кровь любовницы.

Насытившись и удовлетворив свои потребности в крови, они ненадолго расслабились в объятьях друг друга. Когда Катерина засобиралась и дёрнулась, чтобы позвать слугу, Вильгельм остановил её и тихонько шепнул ей что-то на ухо.

— Ты сделал что? — воскликнула она.

— Тебя это беспокоит? — Вильгельм обнял её с довольной улыбкой на лице.

— Мне просто жаль его… — Катерина замерла, положила голову ему на грудь и задумалась.

— Тогда тебе стоит порадоваться за него. Дисциплина убедит его, что девушка ему не безразлична, а Дите я прикажу ублажать твоего пасынка, так что она будет с ним, — Вильгельм при этом усмехнулся так, что Катерина фыркнула на него.

— Ты вновь играешь с его сердцем! А что, если она разобьёт его?

— Тогда у тебя будет дважды брошенный гуль.

— Ты жесток! — вампирша резко поднялась.

— Я лишь хочу, чтобы ты зря за него не переживала. Просто подтолкни их. И сама убедишься, что так будет лучше.

Катерина посмотрела на то место, где стоял её гуль, полыхая ненавистью и ревностью.

— Возможно, ты прав.

— Завтра, когда Бэн привезёт девушку, позволь мне питаться из неё первым, я знаю, как на неё надавить, чтобы она соблазнила Бэна и избавила нас от его назойливости.

— Если завтра она отвергнет его, я отвергну тебя!

Вильгельм вздрогнул. С ужасом вглядываясь в Катерину, он пытался понять шутит ли она или действительно способна это сделать.

— Дита не оттолкнет Бэна, обещаю.

(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 13 июля 1808 год). Вторник. (Дита) PWP

Бэн за ней даже не зашёл. Дита рассеяно укладывала волосы, вплетая в них ленту. Как можно его соблазнить, если он её сторонится? Она осмотрела своё платье, кружась по комнате. Тонкая лёгкая ткань, поясок под грудью, открытые плечи и шея, нет нижнего белья. Куда уж развратней? Открыв комод и покопавшись в нём, она вытащила маленький флакончик духов. Украла их при последней встрече с Марианной. Это была месть за чулки. Слегка промочив палец, она провела им по ладоням. Шею решила не душить. Это могло не понравиться вампирам.

Оглядев себя ещё раз, она вышла во двор. Бэн дожидался её на лошади. Всё такой же мрачный, сосредоточенный. Он подал ей руку, но не стал поднимать, и ей пришлось вскарабкиваться в седло. Бэн даже не поздоровался, молча тронул поводья, и лошадка неспешно побрела к границам Берлина. Дита попыталась его разболтать, но юноша всё так же отрешённо молчал, а потом положил ей руку на бедро и, скользя по нему, стал ощупывать её, всё настойчивее и агрессивнее. Словно примиряясь к ней, он поглаживал все её ямочки. Если бы на ней не было платья, он бы засунул свои пальцы в неё. Дита сначала обомлела от шока, не ожидая такого внезапного приставания. А потом стала испугано перебирать в голове, что ей теперь делать. Она добилась своего, Бэн откровенно показывал ей, что желает её, но она не хотела этого. Отчаянно, безнадёжно, она желала лишь своего господина. Как ей отвечать на ласки другого мужчины, если ей не приятны все его движения?

Она с трудом доехала до Шарлоттенбурга, терпя его приставания, чтобы не оттолкнуть и исполнить приказ Джетта. Спустившись с лошади, она взглянула на Бэна. Тот смотрел на неё мрачно, исподлобья. И девушка вдруг безумно испугалась его холода, его силы, его древности. Не дожидаясь гуля, она поспешила в покои вампиров. Ей становилось всё хуже и хуже от этого фарса, и оттого, что она заставляла себя это делать.