Дикая охота. Полотно дорог (СИ)

С этими словами трактирщик картинным жестом распахнул перед ней дверь, улыбаясь в пушистые седые усы. Атеа, благосклонно кивнув, церемонно поднялась по ступеням, ныряя в тепло аккуратного большого зала с высокими окнами. Постояльцев было совсем немного – в основном, заспанные путешественники, лишь только спускающиеся к завтраку. Хозяин трактира забрал у Лебедя плащ, вешая его на крюк у двери, и жестом обвел помещение:

- Прошу, красавица, присаживайся – а я мигом обернусь: к ладной истории не лишним будет хорошее вино и вкусная снедь.

Он направился к кухне, за дверью которой слышалась возня и грохот посуды, а затем скрылся где-то в соседнем помещении. Атеа, оглядевшись, направилась к столику у окошка, недалеко от выхода – что быстро и незаметно уйти, если придется. На нее никто не обращал особого внимания, а потому девушка устроилась спиной к стене, скучающе разглядывая постояльцев. Все они были нездешними – судя по смуглой коже и темным глазам, южане; скорее всего, в город пришел торговый караван, и дела этим людям до незнакомки не было никакого. Расслабившись, Лебедь незаметно вытянула под столом, устланным белой скатертью, ноги, раскидывая их в разные стороны. Она прекрасно знала, что королевские дочери так не делают, но ей, в общем-то, было на это абсолютно плевать. Прежде всего прочего она была Птицей.

Со второго этажа, быстро сбегая по ступеням, спустилась девушка. Атеа лениво скользнула взглядом по ее темному строгому плащу, полупрозрачному подолу платья, выглядывающему из-под тяжелой ткани, по белой тонкой кисти ее руки, по высоким точеным скулам в веснушках, по узким губам и рыжим встрепанным прядкам, косо падающим на высокий лоб – да так и обмерла: она знала эту девочку. Совершенно точно знала. Прошедшие зимы не слишком изменили лисий разрез темных глаз и уж точно не сумели смыть с ее щек золотые крохотные монетки веснушек. Не отрывая взгляда от девушки, Атеа плавно поднялась со стула, сделав один шаг к двери.

Заметив движение и ощутив взгляд, девушка подняла на нее безразличные глаза, вряд ли придавая ему особое значение. Она уже была совсем рядом, когда Атеа улыбнулась ей, и та вдруг споткнулась, всмотревшись повнимательней, и в конце концов остановилась прямо перед ней, не веря своим глазам.

- Атеа?! – голос у нее оказался хрипловатым и низким, совсем не вяжущимся с миловидным обликом.

- Какая приятная встреча, Кордей, - пропела Лебедь, растягивая гласные, - Не ожидала встретить кого-то, кто все еще помнил бы меня.

- А я не ожидала встретить тебя здесь, - девушка огляделась по сторонам, понизив голос, - Нам говорили, что ты попала под завал в горах. А потом Виалла призналась, что тебя отдали в Келерию… Я думала, что никогда тебя не увижу.

- Да, я совершенно точно маленькая мечта. Меня не ждут, а я являюсь, - ухмыльнулась Атеа, и, поймав непонимающий взгляд Кордей, пожала плечами, - Не бери в голову, дорогуша. Я здесь по делу. И, - помедлив, добавила она, - Возможно, ты сможешь немного помочь мне, если напоешь местные байки. О королях. О троне. Обо всем, что знаешь. Мне любопытно.

- Возможно, смогу, - Кордей внимательно разглядывала ее, - Но мои услуги дорого стоят, солнышко.

- Даже так, моя сладкая? – Атеа приподняла брови, криво усмехаясь, - Я-то думала, тебя обучали другому.

- Я сменила сферу деятельности, - она не опустила глаз, так же ухмыляясь в ответ Атеа, - Ну так что, солнышко? Сможешь ли ты обеспечить мое молчание, если я дам тебе нужную информацию?

- Смогу, не сомневайся, - осклабилась Лебедь, - Давай-ка я наведаюсь к тебе вечерком в гости, и мы посидим, как старые добрые подруги. Разве что расскажи, куда мне идти.

- Спросишь у Вельгерда – мы с ним старые друзья. Наплети ему что-нибудь о том, зачем я тебе понадобилась. И приходи. На ночь у меня планов не было, - Кордей направилась к двери, бросив на нее взгляд через плечо, - И мне бы хотелось послушать тебя. Не каждый день прошлое воскресает и приходит к тебе так неожиданно.

Атеа вновь опустилась на свое место, глядя, как девушка тенью выскальзывает за дверь, и вновь раскинула ноги в стороны, довольно ухмыляясь. День явно задался: лучше всего о городских сплетнях ведали трактирщики и шлюхи, а и те, и другие сами встретились на ее пути. Ох, Хартанэ, ты и впрямь благоволишь мне нынче. Продолжай в том же духе, детка! Лебедь откинулась на спинку стула, перебирая пальцами тяжелые пряди в косе, и принялась ждать Вельгерда.

========== Глава 51. Нечто большее ==========

Мороз исцеловал ей лицо, и теперь было холодно-холодно – совсем как в детстве, когда долго не хотелось заходить в дом, и щеки румянились, а пальчики на ногах немели так, что ими пошевелить невозможно было. Тогда, будучи маленькой, она всегда грела щечки ладонями, упрятанными в шерстяные плотные варежки – однако сейчас варежек давным-давно не было, а грубые зимние перчатки, пошитые в Птичьем Городке подмастерьями, как-то не слишком пошли бы под образ утонченной дворянки, в который Лебедь всеми силами старалась вжиться. В принципе, сложно не было – разве что приходилось постоянно ловить себя на мелочах, что могли пошатнуть этот образ. Особенно неудобно вышло с походкой – все-таки после долгого пути на лошади грация заметно пострадала. С другой стороны, длинные юбки спасали, как и ресницы, наклон головы, ямочки на щеках и искристый, словно снежная пыль, смех.

Трактирщик сидел с ней два часа к ряду и успел изрядно захмелеть при этом; рассудок Лебедя же ни капельки не помутился, и ныне девушка буквально благодарила всех тех молодых Птиц, с которыми ее связывала безумная юность и нескончаемые тайные попойки. Север любил крепкий хмель, и ей тоже пришлось привыкать к нему. Сейчас эта наука оказалась весьма полезной – она не сболтнула ничего лишнего и удержала в голове все, что имело хоть какую-то ценность.

Сейчас, шагая по людным улочкам Расфаля, Атеа вертела в голове все цветные камешки информации, разглядывая их со всех сторон и ища, где они стыкуются и как это может ей помочь. По большому счету, ситуация складывалась таким образом, что и сами жители Тиннереда знали не особо-то больше, чем те же обитатели Града-на-Перевале. Кое-что она все-таки умудрилась узнать: кроме маленького недокоролька, как и говорила Виалла, дотянуть свои руки до трона пытались еще и Эллоин вместе с Верданором. У тех давным-давно были налажены стабильные торговые отношения, и, в целом, эти регионы сосуществовали мирно – до распространения вести о болезни короля. Теперь же они резко захотели заграбастать себе Тиннеред, который раньше считался не особо-то лакомым кусочком. Эллоин предлагал Тиннереду стать одной из своих провинций, а взамен обещал посадить на трон законного наследника. Атеа с трудом сдержалась, когда трактирщик, понизив голос и поблескивая захмелевшими глазами, сообщил ей, что законным наследником в данном случае считают сестру нынешнего правителя, давным-давно отданную замуж за одного из эллоинских дворян, или кого-то в этом роде. Естественно, от всех притязаний она отказалась, вступая в брак, однако ныне ее пытались внедрить обратно в Тиннеред – и Атеа вполне понимала, почему. Для Эллоина это был отличный шанс заполучить довольно большую территорию, богатую озерами, добротной землей и янтарем. И ради этого государство вполне могло расторгнуть все былые контакты с Верданором.

Вот это и тревожило Атеа: Верданор был настоящим змеиным гнездом, и ссориться с ним откровенно побаивались все окрестные государства. Если Эллоин решил рискнуть увести прямо из-под носа эльфов земли Тиннереда, на которые те тоже имели определенные виды, значит, дело принимало серьезный оборот. Значит, они готовы были смириться с возможными постоянными нападками Верданора, и готовы были к новой войне. А такой исход событий оставался наиболее вероятным: Лебедь прекрасно знала, что эльфы никогда не простят Эллоину, если тот сделает Тиннеред своей провинцией, тем самым укрепившись во всех сферах. Так или иначе, хрупкое равновесие Бар-эс-Тиллада могло нарушиться в любой момент – край, оставивший в прошлом сражения за территории, находился на пороге новой беды. Это при том, что с севера идет Охота… Давайте, красавцы, заварим такую кашу, что боги всех миров потом не разгребут то, что здесь начнется. Атеа не нравилось то, что все свершалось так невовремя – сейчас государству нужно было бросить все свои силы на север, но едва ли кто-то станет на ее сторону, если надвигалась угроза новой войны.