В поисках человечности (СИ)

— Это невероятно радует, — проговорил Дмитрий с поклоном. Он был готов заплатить сколько угодно, особенно сейчас, когда его голод разрывал его изнутри, и он с трудом сдерживался, чтобы не съесть всех посетителей «Либеайма».

Пётр кивнул и принял указанную сумму. После передал ему ключ от подземной комнаты, куда обещал направить девушку как можно быстрее.

Дмитрий почти влетел туда, дёрнул манжет на шее, что сковывал его гортань. Он рассчитывал пить быстро и много. Девушка появилась действительно незамедлительно.

Да, это была его прошлая посетительница. Он не был удивлён, лишь слегка хмыкнул, когда она присела в реверансе.

— Прошу вас, не говорите Петру, что я пришла. Марис не виновата ни в чём, она хорошая девушка и не заслуживает смерти! — Она говорила так быстро, что вампир, полностью поглощённый своей жаждой, не мог её понять. Его рот жгло, зубы болели, и всё же Дмитрий смог себя остановить, чтобы не разорвать её тут же.

— Ты решила заменить подругу?

— Прошу вас, вам ведь всё равно с кого питаться, а я не хочу, чтобы она погибла, — в её голосе была неподдельная жалость.

— Ты умрёшь. — Спокойно произнёс он.

Ему действительно было всё равно. Он уже заплатил, и стадо Петра его мало интересовало. Хозяин капеллы сам должен был следить за их поведением.

Не слушая более ни слова, Дмитрий дёрнул смертную на себя, выгибая и срывая с шеи плечики платья. Она тихо вскрикнула, когда его ядовитые зубы проткнули ей кожу. Он знал, что это больно. Он кусал себя множество раз в наказание, в попытках усмирить свою совесть. В стремлении убить себя. Зубы приносили ему такую же боль, как и любому другому. Его яд мог убить его самого, и лишь вампирская стойкость и выносливость помогали ему пережить это. Человек умирал всегда, гули чаще всего тоже. Вампиры сильно мучились, отравленные конечности могли болеть неделями. И лишь самые крепкие, владеющие умением сопротивляться повреждениям, были способны пережить этот яд и справиться с ним.

Вампир пил очень быстро. Он всегда спешил, потому что яд отравлял кровь, пробирался глубже в организм и уничтожал остатки крови за считанные мгновения. Если он не успевал закончить с жертвой за несколько секунд, то кровь становилась несъедобной, и на его совести появлялось ещё одно бессмысленное убийство.

Кровь девушки действительно была вкусной и чарующей, и её было много, безгранично. Дмитрий забылся на мгновение. Давно он не получал такого удовольствия от питания. Нет, он никогда не получал такого удовольствия, потому что вампир наелся, и кровь продолжала течь, наполняя его высшим блаженством, не сравнимым ни с одним наркотиком мира. Это было неземное чувство. Он пил и пил, пока она не произнесла «хватит».

Вампир отпустил её, всё ещё не понимая, что происходит. Ему было слишком хорошо, чтобы думать и рассуждать. Смертная отошла к стене и, прижимая руку к ране, тяжело дышала. Дмитрий не смотрел на неё, наслаждаясь ощущением переполненного кровью тела. Ему хотелось восторженно кричать, и лишь присутствие посторонних сдерживало его.

— Это была бы жестокая смерть для Марис, — проговорила девушка.

Она была ещё жива. Носферату посмотрел на неё. Чёрные прожилки яда по всем капиллярам. Она умрёт. Очень скоро. Он видел это множество раз. Но почему она всё ещё жива?

— Я могу избавить тебя от страданий, — Дмитрий встал рядом с ней. Если сломать ей позвоночник, её мучения окончатся задолго до того, как это станет по-настоящему невыносимо болезненным.

Смертная лишь судорожно рассмеялась.

— От страданий? Что, выкупишь меня у Петра, чтоб я избавилась от вашего ублюдочного общества?

Как же она ненавидела вампиров. Это было поразительно. И пугающе. А её тело медленно очищалось. Из-под руки, зажимающей рану, всё так же била кровь. Но не красная, а чёрная, отравленная, она выходила, освобождая тело девушки от яда.

— Как ты это делаешь? — Дмитрий был потрясён до глубины души. Это был первый человек, что пережил его укус. И не просто пережил, а остался невредим. А сколько он выпил с неё крови? Только теперь он понял, что выпил намного больше, чем когда-либо получил с одного тела. Это было невозможным. — Кто же ты!?

— Пётр обзывает меня «бездонным сосудом», а хозяева «Дитой». Но ты, чудовище, можешь обращаться ко мне Амалия, — она снова рассмеялась. Всё шутила, как будто это была игра.

Дмитрий слышал про «бездонный сосуд». Конечно. Эрилес прожужжала ему уши об этой замечательной находке Тремеров. Но он никогда не думал, что ценный скот так свободно бродит по капелле, что легко может заменить собой девушку, которую приготовили для смерти. А если бы она не справилась с его ядом? Пётр бы убил его!

— Глупая девчонка! — Вампир был напуган.

Если Пётр узнает, что Дмитрий питался с драгоценного «сосуда», его даже не спросят, выжила она или нет, его просто отправят к Карлу, а Юстициар уже сам решит, как обходиться с теми, кто обижает его собственность.

— Ты могла погибнуть! Мой яд убивает любого! Это чудо, что ты выжила!

— Да я вообще чудо, — она снова рассмеялась. Уже полностью оправившись, она поднялась, и на ней не осталось ни единого следа от его укуса. Только платье было залито смердящей чёрной жижей. — А ты бы предпочёл убить неповинную девушку лишь за то, что она не дала себя изнасиловать какому-то полоумному тореадорскому старцу?

— Твоя грубость тебя погубит!

— Меня не погубил даже твой укус, Варан!

Этим именем его называли за глаза. Никто не рисковал говорить ему это в лицо. Злоба обожгла его, он обнажил зубы и двинулся на неё, желая лишь запугать. Пусть она ценный экземпляр, но она всего лишь скот, общественная еда, и никто из смертных не посмеет оскорблять его.

Вампир использовал дисциплину запугивания, побоявшись, что снова провалиться с гипнозом. Но девушка даже не дрогнула, смотря на его усеянную акульими зубами пасть. Стряхнув с себя остатки гниющей крови, она вышла за дверь. Дмитрий чувствовал себя глупо. Оскорблённым, униженным. Смертная просто посмеялась над ним. Догнать и свернуть шею? Если б её не охранял сам Карл, он бы тут же это сделал.

Он вышел за ней в подземные коридоры Тремерской капеллы. Множество комнат: для посетителей, для Тремеров, для стада. Они жили тут, радуясь своему положению.

За одной из дверей послышались голоса. Женские. Сдавленный шёпот, сопровождающийся тихими всхлипами.

Дмитрий скрыл себя, исчезая, делая себя невидимым и направляясь к звучащим голосам. Звуки доносились из комнаты для стада, где девушки, да, в основном женские особи, жили. В одной из комнат сидела Амалия и обнимала другую светловолосую полненькую девушку. Она плакала, стирая своим носовым платком остатки разводов от крови с плеча Амалии.

— Ты не должна была идти вместо меня, Пётр всё равно отправит меня на смерть. Я так переживала, — повторяла Марис.

Дита молчала, поглаживая девушку по голове, она пыталась её успокоить.

Да, «бездонный сосуд» ненавидела вампиров. Дмитрий чётко ощутил это в каждом её слове. Но их было за что ненавидеть. Смотря на то, как она утешает подругу, за которую только что была готова отдать свою жизнь, он почувствовал себя существом, достойным ненависти.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 3 июня 1808 год) Четверг. (Дмитрий)

Пётр был не слишком рад, услышав, что Дита заменила Дмитрию жертву. Но исходом происшедшего заинтересовался. Он расспрашивал снова и снова, доводя Дмитрия до бешенства, заставляя повторять о том, как смертная очищала своё тело, как будто Дмитрий в этом что-то понимал. В тот момент он был слишком поглощён своим ощущением сытости. При мысли о своём переполненном кровью теле ему сразу стало спокойней.

— Говоришь, у неё есть магические способности, что восстанавливают кровь? — Дмитрий прервал расспросы Петра.

— Да, и она управляет своими кровяными потоками. Она утверждает, что ощущает каждую частицу своего тела. Так она, наверное, и остановила твой яд. Удерживала в себе, а потом избавилась. Любопытно...