Морок (СИ)

Лагерь их встретил приветственными криками. Едва отряд ступил на приозёрную лужайку, покинув лесную извилистую тропку, их заметили и, уже издали, Климов замахал рукой.

— Девчонки-и! Мы вас люби-и-им!!!

Обернулся Олег. Кричать не стал, но выкинул вперёд руку, по-своему приветствуя их появление. Дым костра перемежевался с запахом, варившейся в котле ухи. Недалеко от костра, среди кучи поваленных дров, отдельной темой притулился жакан. Это было правилом таёжного общежития, также как и готовый патрон в стволе, являлся своеобразным решением конфликтных ситуаций.

Они приблизились достаточно близко, чтоб обменяться первыми фразами, и Зорин позволил себе освободить плечо от ружья.

— Как дела, Олег?

— Нормалёк, Вадим! Суп почти готов…

— Хорошо…

— Как прошло научно-исследовательское изучение горных глубин? — Поинтересовался Ваня, подбираясь близко к своей подружке.

— У-у! Ты зря не пошёл! — Ответила Наталья, падая ему в объятия. — Это надо было видеть, Ванька! И там вовсе не тесно, как ты боялся… Большие пещеры…

— Кулак с пальцем видели? — Вспомнив, усмехнулся Олег.

— Видели. — Улыбнулась жена. — Прикольный кулачище.

— Сфоткала?

— А то! Ща, Олежа, покажу…

— Ладно, ладно… Не торопись с этим! Иди-ка, переоденься! А то упреешь в тёплых шмотках…

Девчонки ушли в палатки переодеваться, а Зорин спросил Головного открыто:

— Что, Олег, трубим сборы?

— Сегодня?

— Завтра… С утречка. Девчата устали… Да и у вас, наверно, в городе дела?!

Головной пожал плечами, потом обратился к Климову:

— Ваньша, ты как?

— Я как все… — Помялся тот.

Олег, что-то в себе пораскинул и, наконец, дал полный ответ:

— Пожалуй, ты прав, Николаич. Мы с Ванькой-то ещё выдюжим. А вот бабы, да… Склеются по уюту квартир. Уже, кстати, куксятся…

— Значит, возвращаемся! — Утверждающе закончил Вадим.

За обедом, он всё же поинтересовался настроением девчат. Вразумительного ответа не получил. Улыбки, да пожимания плеч. Девочки стеснялись сказать нет и, сбрасывали решение на рулевого. Вадим подбил итог.

— Давайте, сегодня, прощально расслабляйтесь! Купайтесь, загорайте… Кто хочет, рыбку ловит… Пожалуйста… В общем, смотрите по интересам. А с вечера, потихоньку начнём упаковывать рюкзаки. И завтра, в путь! А то, у меня в городе, тоже, дела остались…

Про дела врал, конечно. Что у него, кроме тайги, важного? Но чтобы решение получилось безаппеляционным, счёл не оставлять места для альтернативных вариантов. Девочки, впрочем, не возражали. Эту данность приняли спокойно, и даже, может быть, с внутренним ликованием. Уже, вечером накупавшиеся впрок на два лета вперёд, девушки, посвежевшие и похорошевшие, комплектовали вещички по мешкам, чтобы разгрузить утренние сборы до минимума. На языке вертелись разговоры о горячей ванне и парикмахерских салонах.

— Как отмокну в ванне, стрижку сделаю, наверное… Хочу покороче. Как у тебя! Или, там посмотрим…

— Ой, да не надо тебе стричься! — Наталья, с привысунутым язычком старательно трамбовала в рюкзаке сдутую лодку. Окинув критическим взглядом голову Людмилы, заявила: — Сделай просто хорошую укладку. Тебе идёт длинный волос.

— Да надоели, длинные…

В это время парни просматривали на дисплее цифровика Люськины снимки.

— Вот, это глыбище! — Резюмировал Иван отснятую пещерную верхотуру. — А они, когда-нибудь падают вниз?

Олег неопределённо дёрнул бровь.

— Кто их знает?! Падают, наверное… В основном, когда горные сдвиги там… Смещения. А так… Чё им не висеть?! Некоторые, поди, века висят и хоть бы хны…

— Н-н-да-а… — Задумчиво изрёк Ваня, просматривая отснятое в режиме слайдера. Матёрые сосулищи! Стран… Странглидиты… Так их, кажется, называют?

— Типа того… Я их сам, эти слова не выговариваю…

Потом, наткнувшись на тот самый «кулак с пальцем» они долго забавлялись похожестью камня на знакомый жест. Стоящие по разные стороны «кулака» Наталья и Вадим, выглядели лилипутами, прислонившимися к пальцам Гулливера. Надо сказать, Людмила предусмотрительно убрала из этой серии снимки фривольного толка… Там, где Наталья кокетливо жмётся к Вадиму, дурачась и прикалываясь. Всего таких кадров было пять и Люся, зная, что такой своеобразный «юмор» вряд ли оценит бой-френд Ваня, решительно переместила их в старую папку, где они терялись в мешанине былых экспозиций. Сделала она это вовремя. Ребята просматривали сейчас вполне безобидные и лояльные «фотки».

— Респект! — Комментировал Климов очередное «окно», а Зорин между тем готовил свеженаловленных карасей. Готовил их так, как они запомнились девчатам первый раз «деликатно прожаренные, с тонкой хрустящей прожарочкой и ароматным дымком от мяса. Последний ужин должен стать, как последне оставшийся в памяти, перед уходом в город.

Утро следующего дня было замечательно тем, что чемоданное настроение остро переживалось всеми участниками походного шествия. Всеми кроме Вадима. Для него, вхожесть в тайгу и выход из неё, было обыденным и часто повторяющимся делом.

— Ну что, русо туристо? Облико морале… — Начал свою напутственную речь с киношной шутки Вадим. — Готовы в обратный рейс?

— Гото-о-вы-ы!!! — Выдохнули залпом, снаряжённые в рюкзаки «туристо». Из съестных продуктов, в рюкзаках уносилась недоеденная тушёнка и сгущённое молоко. В остальном, поклажный вес дополнялся стандартным набором походно-посудного инвентаря и тёплой одеждой. Палатки свернули в считанные секунды, так же как наработанные руки курсантов, к примеру, собирают автомат Калашникова. Сейчас, перед Вадимом стояла собранная готовая команда. Готовые, с присущим ей настроением, топать домой. Что ж…

— Всё ли было хорошо, ребятушки? — Отческим тоном вопросил Вадим. — Как в целом отдохнулось то, а?! Может быть есть жалобы, замечания?

Последний вопрос был, разумеется, провокационным и отчасти риторическим. Какой дурак ляпнет, что, мол, было плохо? Что не хватало там того, другого… В крайнем случае, отмолчится, либо криво ухмыльнётся. А провокационный вопрос, потому что заведомо рождает типичный для него ответ. Не успел Вадим закрыть рот, как полетели реплики:

— Николаич, о чём ты? Какие жалобы?

— Вадим! Лучше, я ещё не отдыхала…

— Всё было здорово! Супер!

— Маэстро! Всё так круто! И главное, душевно…

Выслушав хвалебные тирады, Зорин с удовлетворением хмыкнул, и жестом остановив разноголосье, завершил итоговые прения:

— Ну, коли так… На следующее лето, если пожелаете, можно повторить! Олег знает, как со мной связаться! А теперь… За мной, по одному, в пешем порядке, не спеша и не толкаясь, впе-е-рёд! Можно с песней, кто хочет…

Песню затянули не сразу, а погодя, как только разменяли первый километровый полторушник. Ход был умеренно неторопливый, дорога выдалась удачной и ровной, без тернистых заморочек. Да и погода тоже… Солнце часто куталось в облака, и как-то не стремилось, сегодня, шибко напекать. Настроение было выше некуда. Опять же преддверие и близость дома… Возвращаться всегда приятно. И почему бы не запеть? Строевой хор коллектива выдавал сказ о том, как солдату посчастливилось получить выходной, и он в прекрасном расположении духа, вышел в город считать девичьи улыбки. Над тайгой воспарили бравые маршевые куплеты:

— … не обижайтесь, девушки!

Ведь для солдата, главное,

Чтобы его далё-о-кая,

Любимая ждала-а!!!

Пели все, и даже Вадим, не забывая, однако, при этом, отмечать пройденные отрезки дорог. У берёзовой просеки, на распутье трёх путей, они перевели дух, устроив двухчасовой привал, с претензией на костёр и обед. Отобедав неплотно так, а лишь «притомив червячка» (ведь, ещё топать…), команда устремилась далее по курсу…

Как и рассчитывал Вадим, к Заячьим камням они подошли в шестом часу. До этого, делали ещё две короткие остановки, с целью отдышаться и «перекурить». Одна из остановок, пришлась близ заброшенного хутора, именуемым на карте, как Сычёвы Выселки. Когда-то с дедушкой, маленький Вадька бродил по покосившимся дворам безлюдной деревни. В глухо заколоченных домах, тогда ещё хранилась память о бывших хозяевах и, даже присутствовал кое-где не прихваченный, да и просто брошенный инвентарь. В одной избе, Вадим хорошо запомнил, работала исправно печь. А сейчас, Зорин не был уверен, что там ещё что-то сохранилось. Это была одна из печально забытых, умерших в сибирской глухомани, деревушка, куда раньше, по слухам, свозили ссыльных заключённых. Оттуда и названье-то… На текущий момент, путь лежал домой, да и вообще, заросший тайгой хуторок, не представлял никакого интереса.