Истории, рассказанные вчера

Наплясавшись, начали петь песни, а когда часы пробили двенадцать раз, дружно выпили за Новый год и, высыпав на крыльцо, принялись салютовать празднику сигнальными ракетами и залпами из ружей.

Николай Михайлович разрешил Лиде выстрелить из ружья. После выстрела приклад сильно ударил Лиду в плечо, однако ее восторга это не омрачило и она закричала от радости, переполненная свалившимися на нее событиями: приятная поездка, обильный ужин, Сережино объяснение в любви, да еще впервые в жизни из ружья удалось выстрелить!

— Сережа, Сережа! — позвала она, оглядываясь по сторонам и нигде его не находя. — Ты куда пропал, Сереженька?!

— «Наверное, живот заболел» — подумала Лида, возвращаясь вместе со всеми к праздничному столу.

Прозвучало еще несколько тостов и гости по одному начали тянуться к выходу, чтобы сквозь мороз и снег поспешить к прогретым печками домам и теплым лежанкам.

— Это не ваша собака — она минут двадцать здесь сидит? — внезапно спросил Андрей Николая Михайловича, показывая на расположившегося в углу огромного, серого с черной подпалиной пса.

Лида тоже обратила внимание на эту собаку, которая, казалось, не сводила с нее глаз, но, занятая мыслями о непонятном исчезновении Сергея (в напрасных поисках она обошла не только комнаты, но и двор), выслушала ответ Николая Михайловича без особого интереса.

— Нет, нашу собаку два дня назад волк загрыз: непонятно, откуда он в наших краях взялся?! А эту псину, наверное, кто-нибудь из гостей привел… Давайте-ка за ваших родителей выпьем: чтобы они о вас, а вы о них всегда помнили.

— Никогда Лида так много спиртного не пила, но, к ее удивлению, сознание у нее оставалось ясным, вот только ноги плохо слушались, и она старалась не вставать со стула, с горечью думая о том, что Сережа, скорее всего, отправился вместе с кем-нибудь из гостей в село к очередной зазнобушке, и сейчас целует ее и насмехается над Лидиными переживаниями.

— Странно, все уехали, а собаку оставили, — проворчал Николай Михайлович. — Совсем народ пить разучился! Ладно, пускай до утра во дворе побудет, а там хозяин сам отыщется. Давай, любезный, шагай на свежий воздух.

Открыв дверь в коридор, Николай Михайлович позвал незваного гостя на улицу, а когда пес остался лежать, попытался толкнуть его ногой, — и отпрянул, увидев оскаленные клыки.

— Нужно едой завлечь — вмешалась Нина Владимировна. Взяв со стола кусок мяса, она поманила собаку к двери, — и остановилась, поняв, что пес не обращает на нее никакого внимания.

— Что делать будем? — растерянно спросил Николай Михайлович. — Вот соседушки: удружили!

— Давайте я попробую — неожиданной для себя вызвалась Лида.

Забрав у Нины Владимировны мясо, она помахали им возле собачьего носа и, неуверенно переставляя подгибающиеся ноги, побрела к выходу, ласково приговаривая: «Пойдем со мной, мой хороший, пойдем, моя умница!»

Все ахнули, увидев, как пес поднялся и покорно идет за Лидой. Доведя собаку до пустой будки, Лида положила мясо на снег и, ежась от холода, поспешила в дом.

— Ну и славно! — одобрительно произнес Николай Михайлович, пропуская Лиду в зал и запирая входную дверь на засов. — Теперь можно и спать укладываться.

Его слова были прерваны сильным ударом, обрушившимся на входную дверь со стороны улицы. Через минуту удар повторился.

— Что это? — недоуменно спросил Николай Михайлович.

— Это та собака на дверь прыгает, — раздраженно ответила Нина Владимировна.

— Взбесилась она, что ли?!

Со двора донесся злобный протяжный вой. Услышав его, Николай Михайлович побледнел:

— Господи, помилуй: это волк воет. То-то мне псина странной показалась.

Наверное, тот волк, что нашего Черныша загрыз. Но какой наглый: прямо в дом вошел!

Вой прервался, и на дверь обрушился новый страшный удар, едва не сорвавший скобу засова. Потом послышался треск дерматина: звериные когти яростно полосовали дверное утепление.

— Скотина заперта надежно, он до нее не доберется, — соображал вслух Николай Михайлович. — Ставни на окнах я, слава Богу, успел закрыть, и они у нас крепкие. Вот только входная дверь… Я сейчас ружье принесу: если что — буду стрелять.

— А где Сережа, он случайно во дворе не остался? Или его в село кто-то из соседей пригласил? — спросила Нина Владимировна.

— Во дворе его нет, это точно — ответила Лида. — Так что наверняка в селе. А что, он вам ничего не сказал? Все-таки ваш племянник.

Кто — он? — удивилась Нина Владимировна. — Впервые слышу. Нет у нас племянников: ни у меня, ни у мужа.

— Но вы сами его на станцию нас встречать отправили — вмешалась Валя.

— Не отправляли мы никого, — растеряно ответила Нина Владимировна. — Что за история непонятная!

— Что тут непонятного: волк-оборотень! — выругался Николай Михайлович, прислушиваясь к ударам в дверь. — Тут, пожалуй, и ружье не спасет. Но что ему здесь понадобилось?

После очередного удара дверной засов прогнулся: теперь он держался только на двух шурупах.

— Ой! — всхлипнула Валя. — Он нас убьет!

— Посмотрим, кто кого! — хмуро сказал Николай Михайлович, поднимая ружье.

— Андрюша, возьми на полке топор. А вы, женщины, бегите в чулан: там дверь покрепче.

— Подождите! — закричала Лида. — Так нельзя! Если это Сережа, он должен уйти… Сережа, слышишь: я очень прошу, уйди!

Удары в дверь прекратились, послышался жалобный вой, потом все стихло.

Неужто ушел? — удивленно протянул Николай Михайлович. И, подозрительно глянув на Лиду, мрачно сказал:

— Что-то больно охотно он тебя слушается, а, девушка? Ты не с одной с ним компании?!

— Перестань! — одернула его Нина Владимировна. — Спасибо сказать должен: она нас, считай, от смерти спасла! Спать пошли, утром во всем разберемся.

Что-то пробурчав, Николай Михайлович замолчал, но, когда решали, где укладываться гостям, настоял, чтобы Лиде постелили отдельно, в самой дальней из комнат, — именно в ней, как с ужасом поняла Лида, она дала обещание стать Сережиной женой. Прижавшись щекой к подушке, Лида услышала, как щелкнул дверной замок: оберегая остальных, Николай Михайлович запер дверь на ключ.

Лидины мысли метались вспугнутыми птицами; она была уверена, что до утра не сомкнет глаз, но усталость взяла свое, и уснула она быстро, хотя приятного в этом оказалось мало: сны пошли чередой, и в каждом из них Сережа, ласковый и красивый, объяснялся ей в любви, и просил обязательно приехать на озеро в ночь Богоявления.

Проснулась Лида на рассвете, но в доме уже не спали: Валя и Нина Владимировна убирали со столов, а Николай Михайлович, проклиная оборотня, чинил вместе с Андреем разбитую входную дверь, накладывая на нее полосы из железа. Обнаружив свою комнату открытой, Лида умылась и пошла на кухню чистить грязные кастрюли, невольно слушая, как Нина Владимировна рассказывает Вале, что Николай Михайлович очень дешево купил хутор три года назад: у прежних обитателей в ночь на Новый год ушел в лес и не вернулся сын, которого, кстати, звали Сергеем, и опечаленные родители решили покинуть принесшее им горе место. Ни о чем думать Лиде не хотелось: произошедшие события были настолько тяжеловесны и необъятны, что требовали спокойного, с остановками во времени, рассмотрения.

Закончив уборку, Нина Владимировна пригласила всех на завтрак, после чего тактично намекнула, что ближайшая электричка в Харьков будет через сорок минут, и у друзей ее дочери есть шанс на нее попасть. Быстро собравшись, Валя, Андрей и Лида пожелали хозяевам счастья в новом году и поспешили на станцию.

По дороге домой Валя попыталась расспросить Лиду о Сергее, но, наткнувшись на нежелание разговаривать на эту тему, обиделась и замолчала.

В комнате студенческого общежития Лида оказалась одна: ее соседки, жившие в Харьковской области, по случаю праздника разъехались по домам.