За право летать

тавлять. Х-ха… даже не расскажешь, что было… И они это наизусть знают. И плевать им на то, что кто-то где-то против них шепчет или… в общем, плевать. Потому что ни дошептаться нельзя, ни докричаться. Ни… ничего нельзя. Чем-то они нас то ли за яйца держат, то ли за душу, не знаю… Ты спишь-то как? — неожиданно переключился Роман.

— Сплю?

— Ну да, спишь. Нормально?

— Вроде бы да…

— А я вот — часов по двенадцать в сутки, по тринадцать. И знаю кой-кого, кто спит по шестнадцать… В общем, плохо наше дело, брат мой Адам. Другого не скажу. Как говорится, не было ни гроша, а вдруг пиздец… Может, все-таки сведешь меня с этими ребятами? — Он вернул Адаму конверт. — Быстрее дело пойдет…

— Угу… — Адам поднял пустую бутылку на уровень глаз. На дне собралось немножко жидкости. Он капнул в один стакан, в другой. — За успех нашего безнадежного дела.

— Дык… — Роман неуверенно заглянул в стакан. — По капелюшечке, значит. За успех.

Маленькая комната. Меньше той, где держали Его. Приборы, веревочки (провода, поправился Он), дверь, два окна. Главное: кровать и на ней — не Большой и не Маленький — Средний, Которому Плохо. Только теперь Он понял, что Его притянуло сюда не само по себе присутствие Большого-теплого (был, был совсем недавно, значит, вернется!). Он пришел сюда ещё и потому, что умел — так же, как прыгать, прятаться, находить направление, — умел лечить того, кому плохо, просто находясь рядом. Это было правильно. А правильно — всегда хорошо. В этой комнате можно спрятаться. Большие, которые приходили сюда, не были холодными, не кусались и не злились. Кровать большая, можно прятаться рядом со Средним, можно — внизу, прицепившись когтями к сетке. Неподалеку угадывалась еда, сразу в нескольких местах. Когда станет темно, Он проверит, можно ли взять её безопасно. И еще… Странно. Тоже неподалеку существовал ещё один центр притяжения, которому Он пока не мог подобрать ни названия, ни даже описания. Что-то глубинное, ни на что не похожее отзывалось в Нем в ответ на странный сигнал, что-то, заставлявшее жмуриться и поджимать передние лапы к груди. Потом, позже, Он проверит, что это такое, и, может быть, вспомнит…

Саудовская Аравия, горы Эш-Шифа

Резиденция принца Халиля была оборудована в большом белом вертолете-салоне «Ми-36», обставленном внутри комфортабельно, элегантно и уютно, однако не по-восточному сдержанно — с той дорогостоящей скромностью, которая характерна скорее для англичан, нежели для арабов. Но Халиль и не скрывал своей англомании… Вертолет стоял, намертво прикованный к вбитым в скальный грунт якорям, на дне широкой лощины с пологими краями. Первый пилот, начальник охраны принца и мажордом уже вознесли молитвы Аллаху за то, что успели выставить по верху склонов переносные громоотводы: грозы сегодня налетали такие, что из-за непрерывного рева невозможно было разговаривать. Молнии стенами полыхали по сторонам, и ветер раскачивал сорокатонную машину, как неуклюжую баржу на короткой волне…

Подлетающий глайдер из-за дождя, заливающего