За право летать

Адам не поленился сходить в приемную и написать Мартыну кляузу на самого же Мартына: что-де обещанный приоритет «экстра — четыре креста» является ничего не значащей фикцией, что даже необходимую установочную информацию приходится добывать самостоятельно и обходными путями (он написал «через жопу», потом аккуратно зачеркнул) и что, наконец, без полного допуска ко всем материалам и фигурантам этого дела он, Адам, больше и шагу не сделает, чтобы не выглядеть совсем уж полным идиотом.

Выйдя из штаба, Адам перекусил в маленькой, на три столика, пышечной — и поехал в Кавголово.

Абалмасова он не видел уже полтора года. За это время многое могло произойти, многое измениться… Адам всерьез ни на что не рассчитывал. Но оставлять Абалмаеова в тылу почему-то не хотелось.

Ромка Абалмасов был неимоверным фанатом марцалов, но совершенно не таким, как молодняк. Адам некоторое время был этим весьма озадачен, пока не понял сути дела. В Ромкином фанатстве не было места любви. Он любовался, но не любил. Старался узнать все, но — не любил. Восхищался — но не любил…

Семь лет назад Ромка подорвался в Боснии на старой мине, обследуя остатки имперского катера, сбитого марцальскими сторожевиками. Кажется, тогда он даже не горевал по отрезанной ноге. На пенсии у него наконец появилось достаточно времени для удовлетворения своего страстного любопытства.

Подъехав, Адам посигналил. Из открытой двери тут же выглянула Ксюха, дочка. Махнула приветливо рукой и побежала загонять в конуру огромную черную бесформенную собаку. Следом за Ксюхой на крыльцо вышел Ромка, похожий на капитана Сильвера: лохматый, с повязкой через глаз, в тельняшке и с костылем. У него имелся нормальный фиброкарбоновый протез, но дома и в жару Ромка предпочитал разгуливать именно так. Загаром он мог посоперничать с Адамом…

После объятий и обмена приветами от общих приятелей и бывших сослуживцев сели за стол и под острые огурчики и молодую рассыпчатую картошку с укропом уговорили пузырек фирменного абалмасовского «Йо-хо-хо», произведенного из сахара и едва проросшего ячменя. Ромка утверждал, что у тех пятнадцати ребят этого напитка было немерено, а потому им был и черт не брат, и любые мертвецы сохраняли природное добродушие и леность. Адам же, напротив, всегда утверждал, что писать нужно «Йохо Хо» и что это японское женское имя… Потом Ромка локтем отодвинул в сторону пустую посуду и, трезво глядя Адаму в глаза, сказал:

— Ну, вываливай. Что-то серьезное?

— Видимо, да. — Адам вытянул из пучка длинную укропину и стал её медленно жевать с верхушки. — Почитай-ка вот это. И скажи, стоит мне доверять источнику или послать его подальше…

— Давай.

Он протянул Абалмасову конверт, полученный вчера от Коли. Тот развернул бумагу, быстро забегал глазами. уголки его губ медленно загибались кверху.

— В общем, явной лажи не вижу, — сказал Абалмасов, дочитав. — Кое-что я представляю иначе, но… в общем, это детали. Можно познакомиться с ребятами, которые это писали?

— Боюсь, что пока нет, — сказал