За право летать

посмотрела на Адама. — Я просто хотела кое-что выяснить для себя. Воспользовалась случаем…

— Выяснила? — зачем-то спросил Адам.

— Наверное…

— Ну, хоть какой-то толк от этой макулатуры.

Они посмотрели друг другу в глаза и невесело рассмеялись.

— А что, если… — задумчиво начала Вита, но тут постучали в дверь.

Пулярка оказалась простой жареной курицей, а греческий салат — мелко нарезанными огурцами и зеленью в очень жидкой сметане. Вита такого салата не любила, и Адам умял две порции. Что касается кофе, то да — он был и крепкий, и вкусный, и настоящий, и сколько нужно, и сливки густые в глиняном кувшинчике…

— Коньяку мы выпьем в «Ракушке», — громко распорядилась Вита, откидываясь и довольно поглаживая себя по животику, — а пока давай все это упакуем…

Номер Адама — как и несколько других, постоянно используемых сотрудниками Комиссии, — был оборудован хорошим вместительным сейфом, декорированным под тумбочку. Папки сложили, сейф заперли, шифр старательно

забыли, ключ растворили в кислоте, кислоту вылили в унитаз. Теперь можно было погулять…

Вдоль дороги торговали молоком, картошкой, копченой и вяленой рыбой — и всяческими мелочами, вытащенными из Т-зоны. Если можно, конечно, назвать мелочью почти невесомые складные семиметровые удилища или приличных размеров мотки мягкой матовой трубки, которая в сумерках и темноте начинает светиться сама, безо всякого электричества. Такая же, но черная трубка — Маша знала — греет, когда становится холодно. Двадцать — тридцать метров развесить по стенам — и можно забыть про отопление зимой. Откуда берется тепло — совершенно непонятно.

Считалось, что границы Т-зон чисто символические — наподобие границ районов или областей. Но почему-то «слева от дороги» и «справа от дороги» заметно отличались друг от друга. Вроде бы один и тот же пейзаж, одна и та же извилистая речка с заросшими берегами, одни и те же коровы… но справа будто бы все протерто чуть промасленной тряпочкой. А вон вдали виднеются марцальские «вигвамы» — светлых тонов пирамидальные дома с узкими окошками-амбразурами. Они приветливые, они почти веселые, эти дома. Но сворачивать туда не хочется ни под каким видом. Неловко, знаете ли, беспокоить своими немытыми персонами этих небожителей…

И не будем. Нам налево. По указателю — вон в тот городок.

Дом Марьяны стоял рядом с новой школой, поставленной года три назад взамен старой, сгоревшей. Снежно-белое трехэтажное здание с тонкими зеркально-черными ребрами по углам, над рядами окон, вдоль плоской крыши. Красивое, но — чужое. Чуждое. Однако чем-то притягивает детей. Привораживает. Родителям с трудом удается зазвать чад домой. Вон и сейчас — лето, каникулы, а окна открыты, кто-то сидит на подоконнике, обхватив колени, кто-то носится по двору, гоняя разноцветные мячи…

Маша проехала мимо школы и мимо нужного дома — и затормозила метрах в семидесяти, у магазина-стекляшки. Вик уже не прятался под задним сиденьем, а просто лежал на нем и дремал. Вроде бы без кошмаров. Когда машина