Дикари Ойкумены.Трилогия

– Шо? – не понял Грыць.

– Самогонки хочешь? Держи, командир…

Грыць подошел к перилам, наклонился. Внизу, в люльке предрассветного тумана, уцепившись левой рукой за чугунный вензель, болтался хлопец. Малой, придурочный, в косматой шапке. У хлопца было лицо старого чорта. Смеясь, чортхлопец протягивал Грыцю открытую флягу, откуда шибало ядреным первачом. Такой гнал дед Охрим из палых яблок.

У Грыця аж слюнки потекли.

– Лезь сюды, – велел он, кидая окурок. – Самогонку не урони, дурка…

Луч «Универсала» прожег Грыцю голову, и часовой полетел вниз – к беленой хатке с мальвами на подворье.

– Дурак. – Пак ловко вскарабкался на балкон. – Ой, дурак! Аж жалко…

Опцион Геганий убрал палец со спуска.

Он наблюдал в ИКприцел, как штурмовая пятерка взбирается по тросу, спущенному карликомакробатом, на балкон. Нет, не пятерка – шестерка. Связавшись с гусарским полком, оберманипулярий Назон затребовал добровольца. Доброволец – поручик с квакающей фамилией Ахилло – Геганию не понравился. Явился, красавец, в попугайском мундире с золотым шитьем… Самое то для скрытной вылазки! Из оружия имел саблю и револьвер, глушителем не озаботился. На инструктаже стоял подбоченясь, дышал перегаром. Узнав задание, гаркнул: «Сделаем!» – и панибратски хлопнул по плечу новоиспеченного декуриона Тумидуса, грозу джунглей. Полковник Трубячинский заверил, что пришлет лучшего. Если этот – лучший…

Ну что он там копается?

Опцион навел прицел на поручика Ахилло. Зеленоватые, словно подсвеченные «болотными огнями», фигуры людей были предельно четкими. Лица и те можно разглядеть. Чувствительность прицела едва не подвела Гегания. Бандит на балконе курил, глубоко затягиваясь, взмахивая папиросой, словно дирижерской палочкой. В прицеле огонек вспыхивал ослепительной белизной, кометой носился взадвперед, скрадывая очертания человека. Опцион не был уверен, что уложит часового с первого выстрела. Спасибо карлику – выманил болвана к перилам, заставил выбросить окурок, а тут уж Геганий не оплошал.

Наконец поручик оказался на балконе, а карлик с ловкостью макаки спустился обратно. Опцион проводил взглядом штурмовую группу, втягивающуюся в балконную дверь, и повел прицелом по окнам в поисках целей.

Раздеть убитого оказалось непросто.

Барышень поручику, быстрому в амурах, раздевать доводилось, а вот мертвяков – ни разу. Сняв мундир, он пристроил его на ветку вишни, дабы не испачкать. Оставшись в нательной бязевой рубахе, Ахилло продрог на ветру и одновременно взмок, ворочая грузного покойника. Хорошо еще, чужое оружие запекало раны: одежда убитого была чистой. Поручик не отличался брезгливостью, но измараешься в крови – бандиты заметят.

Меняться с убитым штанами и сапогами Ахилло раздумал. Длиннополая свитка доходила до колен, скрывая обтягивающие чакчиры. А сапоги – они и есть сапоги. Кто их разглядывать станет? Подпоясавшись кушаком, поручик накинул поверх свитки воняющий кислой овчиной полушубок. Сунул за кушак саблю в ножнах и револьвер. Обрез убитого брать не стал: там небось картечь – заложников зацепит. Вместо кивера нахлобучил папаху бандита – поглубже, чтоб завитки меха упали на самые брови.

Порядок!

Взбираться по веревке для поручика было не впервой. Случалось, и по связанным простыням лазили. А тут умницакарла узлов накрутил – плевое дело!

– Вот и я! – Крутнулся, раскинув руки. Каблуком притопнул – любуйтесь, каков башибузук!

Госпожа Метелла, суровая дама, нахмурилась. Белобровый майор кивнул: похож. А карла с ухмылкой оттопырил большой палец.

– Благодарю вас, господин Пак, – тихо сказал майор. – Вы нам очень помогли. Спускайтесь, дальше мы справимся без вас.

Карла без возражений полез через перила.

– Стой! Флягу дай…

Поймав вопросительный взгляд Метеллы, Ахилло пояснил:

– Для убедительности.

Во фляге булькнуло. Карла махнул рукой на прощание – удачи! – и без звука канул во тьму.

– Все готовы? Заходим.

На лестничной площадке было темно хоть глаз выколи. Умный шлем сам переключился в ИКрежим. Впереди возникла зеленоватая фигура Ахилло и контуры перил. По ступенькам поручик спускался, как по трапу парусника в шторм. Его мотало из стороны в сторону, Ахилло отчаянно взмахивал руками, ловя равновесие, но, как ни странно, не падал.

«Артист. – Ливия Метелла держала дистанцию в четыре шага. – Тебе бы в шоу выступать…»

Снизу пробился желтый свет. ИКкартинка вспыхнула, зарябила. Метелла вручную переключила режим: с промежуточной освещенностью шлем справлялся плохо. Словно в подтверждение ее мыслей про шоу, поручик загорланил:

– Загулял я, загулял,

Заплутал в трех сосенках,

Начинаю от рубля,

Продолжаю сотенкой!

Он плясал на ступеньках, шумный, лихой. Только сейчас до обердекуриона Метеллы дошло: раньше шагов поручика она не слышала, несмотря на все лестничные кунштюки Ахилло.

– Грыць, ты? – окликнули снизу.

– Внимание! – прошелестел в наушниках бас Назона.

Ахилло вопрос проигнорировал. Он был занят важным делом: выводил песню. Или это песня вела поручика?

– Был барыш, стал кураж,

День вокруг божественный,

Ах, возьму на абордаж

Чтонибудь поженственней!

– Пьяная харя! Ты где набралсято?!

В голосе звучала зависть. Еще один пролет. Сделалось заметно светлее. Стала видна бордовая с желтой каймой дорожка, полированное дерево и затейливая ковка перил. Дорожку пятнали грязные следы. Местами уродливо чернели пропалины, тут же валялись раздавленные окурки.

Даль пуста и синь густа

Над Отчизной нищею,

Как с куста, начну от ста

И продолжу тыщею!

Навстречу затопали шаги. Ливия вскинула руку, подавая знак, и припала на колено у края площадки. Ствол уставился вниз сквозь фигурную прорезь, между чугунными завитками. Только бы поручик не оказался на линии огня! Только бы не заслонил…

– Эй, да ты…

Похоже, поручик спиной чуял Метеллу и ствол ее «Универсала». На ступеньках возник небритый детина в пальто нараспашку. В руках он держал тупорылый автомат. Не прекращая петь, Ахилло качнулся вправо. Луч, посланный Метеллой, прожег бандиту переносицу. Детина еще падал, а поручик уже был рядом, уже придерживал тело, валящееся набок, перехватывал автомат, чтоб не лязгнул о ступеньки.

Полковник Трубячинский сдержал слово. Он прислал лучшего.

– Третий этаж. Приготовиться. Сорок метров до залы, где держат заложников. Входим через три секунды после поручика Ахилло. Метелла, Плиний, Апроний – правый фланг. Тумидус и я – левый. Вы, поручик, – центр. По верху залы идет галерея, там могут быть стрелки. Огонь только прицельный. Не зацепите заложников. Задачи ясны? Вперед!

Гулкий холл украшен лепниной. Наборный паркет под ногами – мореный дуб, не имитация, как в кабинете у военкома. Кофейного цвета стены с орнаментом из стилизованных роз. Высокая двустворчатая дверь с вензелями. Все это было, было! Казино лайнера «Огнедар». А внутри – засада. Нет лишь музыки: арфы и скрипки. Зато сбоку разверзлась пасть древнего лифта. Складная решеткагармошка» с позолотой, панели красного дерева, ряд кнопок. Теплится матовый плафон под потолком кабины…

Это не учения. Это…

– Свет! – шепчет Метелла.

Ее шепот громом гремит в наушниках.

Две люстры под потолком – виноградные лозы и гроздья. Бронза листьев начищена до блеска. Десятки примитивных лампочек накаливания на белых столбиках – подобие свечей. Метелла права. Лучше входить из темноты в свет, чтобы бандиты не увидели их раньше времени. Марк вскидывает «Универсал»; поручик машет ему: нет!

Ахилло делает два шага к стене.

Щелчок выключателя. Свет гаснет.

Дробный перестук каблуков по паркету.

Ахилло разошелся не на шутку. Кому придет в голову, что штурмовой отрад идет вызволять заложников с песнями и плясками? Гуляем, братва! Однова живем! Грыць Кочумай хлебнул лишку, бросил пост, сучий сын…

– Все портки в петухах,

А рубаха – в горлицах,

Ах, погрязну во грехах