Дикари Ойкумены.Трилогия

Оберманипулярий ждал ответа, качаясь с пятки на носок.

– Дискогорта! – рявкнул Марк.

– Не слышу!

– Отправить в дисциплинарную когорту!

– За что? – изумился начальник учебки. – За акробатику на ступеньках? У меня нет никаких формальных оснований отправить вас в дискогорту. Комиссовать вас на гражданку? Не имею права. Или вы не против покинуть армию по состоянию здоровья? А, рядовой?

– К строевой службе годен!

– Ждать, когда вы когонибудь убьете или ктонибудь убьет вас? Нет, исключено. У нас есть еще варианты, обердекурион Метелла?

Расстрелять, подумал Марк. К счастью, у него хватило ума промолчать.

– Целых два. – Ливия Метелла встала.

Плечом к плечу с начальником учебки, она смотрела на Марка, как на досадное насекомое в складках пилотки. У Марка засосало под ложечкой. Казалось, обердекурион знает о нем все. Может быть, даже то, чего Марк сам о себе не знает.

– Шутки кончились, рядовой. – Назон говорил тихо, свистящим шепотом. Это было хуже, чем купаться в волнах могучего баса. – Итак, вариант первый. Вам присваивается звание декуриона, и вы отправляетесь служить в часть номер семнадцать тысяч двести сорок семь – отдельную когорту либурнариев на Прецилле. Полтора года срочной службы. Если за этот срок вы не получите взысканий, у вас будет возможность подать документы на восстановление в училище. Вам все ясно, рядовой Тумидус?

– Так точно… Никак нет!

В мозгу Марка ревел торнадо, быстро набирая обороты. Он ослышался. Его обманывают. Он видит сон. Он сходит с ума – последнее сотрясение мозга не прошло без последствий. Да и предыдущие тоже…

– Вопросы, рядовой?!

– Так точно! Меня повысят в звании?

– У вас проблемы со слухом?

– Никак нет!

– Тогда не морочьте мне голову. Вы все прекрасно слышали! Считаете себя недостойным? Командованию виднее. Вы меня слышите, рядовой?

– Так точно!

– Вы меня понимаете?

– Так точно!

– Тогда излагаю второй вариант. Слушайте, повторять не буду. Вам присваивается звание декуриона, и вы отправляетесь служить в часть номер семнадцать тысяч двести сорок семь – отдельную когорту либурнариев на Прецилле…

Оберманипулярий замолчал, следя за новоиспеченным декурионом. Издевается, уверился Марк. Нарочно повторил все слово в слово. Ждет, когда я задам вопрос. Хочет рассмеяться в лицо. А потом зашлет на «губу» до конца учебки… Не дождется! Буду молчать.

– Вы никогда не прибудете в часть номер семнадцать тысяч двести сорок семь. – Назон выдержал долгую паузу. – Вам будет присвоено звание унтерцентуриона, и вы приступите к несению службы на либурне внешней разведки Помпилии. Впрочем, на Прецилле в любой момент подтвердят, что декурион Тумидус служит в части номер семнадцать тысяч двести сорок семь, и никак иначе. Подтвердят устно, письменно и документально. Это уже не ваша забота и, хвала небесам, не моя. Через девять месяцев службы вам будет предоставлена возможность экстерном сдать выпускные экзамены по программе училища…

– Если к тому моменту ты еще будешь жив, – закончила Ливия Метелла.

III

Подморозило.

Когда Марк шел через плац, голый и безлюдный, под ногами хрустело. Казалось, некий шутник привез на Сечень с Тренга гору пустых хитиновых панцирей и тайком разбросал по плацу. Ветер шуршал, гоня по бетону изломанные пластинки льда. Над головой рвался в небо имперский орел. На контрольнопропускном пункте дежурный точил лясы с ребенком из местных. Мальчишка, по виду лет десяти, сидел к Марку боком, прямо на «вертушке», поджав ноги в расшитых валенках. Он чудом не падал со своего насеста, укутанный, как мерзляк на Северном полюсе, – тулуп с косматым воротом, собачья шапкаушанка. Уши были спущены и завязаны на шнурок. Дежурный хихикал, вставляя краткие реплики, мальчишка горячился, размахивая руками.

Нарушение, отметил Марк. Разговорчики на посту.

А ну их.

За «колючкой» три гусара потешались над стариком. Двое, умирая от смеха, качались в седлах: вотвот выпадут. Третий спешился, держа коня в поводу. Спиной к Марку, старик – лисья шуба до пят, папаха из мелкого каракуля – чтото втолковывал пешему гусару, указывая пальцем на коня. Гусар возражал, хохоча. Старик приседал, подпрыгивал, хлопал себя по ляжкам – точьвточь петух при виде соперника – и наскакивал на гусара. В гардеробе бойкого старца было много общего с одеждой вертлявого пацана. Старая кровь не греет, подумал Марк. Дед зябнет, вот и вырядил внука не по сезону…

– Врешь! – донеслось от КПП.

Что ответил мальчишка, Марк не разобрал.

Ему глянулся конь. Крупный, свыше полутора метров в холке, жеребец изабелловой масти весь блестел, словно выточенный из платины. Горбоносый профиль, челка цвета сухого песка; настороженно торчат широко расставленные уши. Сухостью сложения животное напоминало борзую собаку. Марк не слышал, что доказывает старик гусару, но на его глазах упрямец в шубе внаглую перехватил повод у кавалериста, изумленного такой прытью, и птицей, едва коснувшись стремян, взлетел в седло. Гусар ахнул, старик же подобрал поводья и бросил коня вдоль «колючки», к полигону. Своенравный жеребец заартачился, грызя удила и вскидывая задом, но быстро смирился под властной рукой. Шаг, пиаффе на одном месте. Рысь тихая, рысь резвая, галоп «на трех ногах»… Обратно конь возвращался изящным пассажем, медленно вскидывая передние ноги, а задние сильно подведя под корпус. Левой рукой старик сорвал папаху и салютовал ею гусарам, а может быть, и не гусарам.

– Браво! – взревели гусары.

– Деда… – прошептал Марк.

– Он тебя еще в дверях приметил, – сказал Пак, спрыгивая с «вертушки». – Ну и давай выделываться. Как маленький, честное слово. Тебя выпустят или где? Если что, бежим в самоволку. С дежурным я договорюсь, мы с ним теперь кореша…

– Кореша, – согласился дежурный.

От него шел мощный выхлоп яблочного самогона.

– Это еще что? – Не в силах сдержать улыбку, Марк дернул карлика за ворот тулупа. – Шапка, папаха, шуба… Вы куда собрались, балбесы? На зимовку?

Пак лихо заскакал на одной ноге, хвастаясь обновкой:

– Сувениры! По прилету в «Duty Free» взяли. Натуральный мех, ручная работа. Ты в курсе, сколько стоит на Октуберане тулуп из натуральной овчины? Зашибись, парень…

– Так спрятали бы в багаж…

– Не успели. Ничего, пар костей не ломит.

Дежурный высунулся из будки.

– Эй, Тумидус, – заорал он, сорвав пилотку и тыча головным убором в Пака. – Это правда твой дядя? Он сказал, что дядя…

– Сводный, – ответил Марк. – По деду.

– Ага, ясно. – Дежурный осклабился. – А ты чего гуляешь? Перед расстрелом?

– Увольнение. До двадцати двух нольноль.

– Тогда не в службу, а в дружбу… Сбегай за обердекурионом Метеллой! Скажи, – дежурный кивнул на гусаров, – ее тут ждут. Ротмистр Зеленский, поручик Ахилло и этот, как его… Забыл, короче.

– Ждут? – опешил Марк.

– Ты что, оглох? Ждут, да. В ресторан хотят пригласить…

Между столами ходил скрипач. Наклоняясь то к одному посетителю, то к другому, он выводил щемящую, пронзительногрустную мелодию. Длинную, до середины бедра, жилетку скрипача украшали два кармана, расшитые бисером. Туда предлагалось совать деньги: монеты и мелкие купюры.

– Колбаски, – заказал Пак. – Свиные с чесноком. И горячего пива со сметаной. Безалкогольного…

– Ребра в меду, – выбрал Марк. – И пива тоже.

– Безалкогольного?

– Нормального. Без сметаны и покрепче.

Дед подмигнул грудастой официантке:

– Соточку рябиновой. Зажевать – на твой вкус, родная.

– Пива ему, – нахмурился Пак. – Как всем. – И трагическим шепотом рявкнул деду в ухо: – Соточка у меня с собой! Даже пять соточек. Чего зря деньги переводить?

Лапа Пака исподтишка гладила официантку по ляжке. Девица не возражала. Обаяние карлика перевешивало суровость правила, начертанного в меню: «Приносить с собой и распивать спиртные напитки категорически запрещается!» В этой компании Марк, несмотря на молодость, чувствовал себя лишним. Однажды Пак признался ему, что дед – монстр. Что деду шлюхи с Хиззаца, готовые удавиться за грош, и те, случалось, давали даром, по любви. Марк не стал рассказывать карлику, что дед говорил то же самое про Пака.