Времяточец: Исход

Они посмотрели на шофёра Доктора.

– Имя и место работы?

Шофёр не спорил. Он понимал, кто они такие.

– Хорст Шульц, кабинет Мартина Бормана. Я только что привёз герра Бормана и ещё одного пассажира.

– Имя пассажира?

– Я его не расслышал.

Они посмотрели на него.

– Честно, он просто вышел из «Адлона» вместе с герром Борманом, – с внезапным вдохновением водитель добавил: – Герр Борман называл его герр Доктор, это всё, что я знаю, честно. Невысокий, тёмные волосы, ничего особенного.

Двое мужчин переглянулись. Первый кивнул, словно подтверждая что-то. Второй мужчина сказал:

– Это он?

Шульц высунул голову из окна и увидел спускавшегося по ступеням Доктора. Он молча кивнул. У него на глазах двое мужчин подошли к Доктору и стали по бокам от него. Он услышал голос Доктора:

– Что это значит? Я был в Канцелярии по личному требованию Фюрера. Затем у меня была конференция с самим рейхсмаршалом Герингом.

А малыш не из пугливых, – подумал шофёр, но на двоих мужчин его речь не произвела впечатление.

– Документы! – бесстрастно сказал первый.

Доктор порылся в карманах и вынул предоставленный Борманом пропуск.

Мужчина изучил его.

– Вы герр доктор Йоханн Шмидт?

– Отлично! Вы умеете читать. В таком случае, вы видите, что этот пропуск выдан Мартином Борманом, секретарём Фюрера?

Мужчина вернул ему пропуск.

– Садитесь в машину, герр Доктор, – сказал он скучающим тоном. – Вы поедете с нами.

– По какому праву?

Второй мужчина вынул из кармана чёрный кожаный бумажник, и раскрыл его, демонстрируя Доктору серебряный значок-свастику.

– Гестапо, – сказал он.

Доктор понимающе кивнул, прошёл ко второму автомобилю и сел сзади. Гестаповец пошёл за ним.

Второй человек из гестапо наклонился к окну автомобиля Доктора.

– Вы ничего не видели, ясно? – мягко сказал он. – Ваш пассажир не явился, больше вы ничего не знаете. Или, может быть, хотите навестить Принцальбрехтштрассе?

Шульц молча покачал головой, его горло пересохло от ужаса. Мужчина резким жестом велел шофёру убираться. Водитель Доктора завёл автомобиль и быстро уехал.

Гестаповец сел во вторую машину, и она тоже уехала.

8. ЧЁРНЫЙ КОВЕН

Штаб Гестапо в Берлине был красивым зданием на Принцальбрехтштрассе. Выйдя из чёрного лимузина, Доктор увидел приятную улицу, усаженную деревьями, на которой не было ни одного человека. Никто не хотел даже проходить мимо штаба Гестапо без необходимости. Здание было оцеплено кордоном страха.

Идя рядом с ним и немного сзади, его безразличные спутники провели его мимо вооружённых эсэсовцев, стоявших на посту у двери, и повели вверх по лестнице. Они провели его в приёмную мимо ещё одного охранника, передали его сидевшей за столом суровой женщине в очках, и ушли, не сказав ни слова.

Женщина указала на ряд стульев у стены и вернулась к своим документам.

Доктор прекрасно знал, что будет дальше – ничего. Его будут держать тут, в итоге, возможно, несколько часов, будут игнорировать, не будут ничего ему объяснять, пока его совесть (несомненно, виновная) не расшатает его нервы. Доктору вообще-то не очень-то и хотелось спать, но раз уж больше заняться было нечем, то почему бы и нет? Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза и очистил своё сознание...

В самый разгар спора с президентом Борусой и леди Флавией о наиболее подходящем оттенке розового для штор Капитолия он почувствовал, что его сердито хлопают по плечу. Открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним женщину в очках.

– Герр Доктор, это неуместно и даже неслыханно – спать в приёмной рейхсфюрера СС.

– Я не спал, я задумался, – с большим достоинством сказал Доктор.

– Вы храпели, герр Доктор.

– Что же, неудивительно, – сказал Доктор, меняя тактику. – Если меня и дальше будут тут держать, я буду вынужден настаивать на том, чтобы из гостиницы привезли мою пижаму.

– Заключённые Рейха не настаивают.

– Но я ведь не заключённый, – спокойно сказал Доктор. – Я гость – почётный гость, прошу заметить – самого Фюрера. Я только что встречался с ним. Ему буден очень интересно узнать о том, как меня тут приняли... когда мы встретимся по его возвращении из Польши.

Женщина ушла за свой стол и подняла трубку внутреннего телефона. Переговорив с кем-то приглушённым голосом, она положила трубку и холодным тоном сказала:

– Рейхсфюрер примет вас сейчас.

Чувствуя, что выигрывает по очкам, Доктор прошёл в кабинет. Он был меньше и не такой показной, как другие кабинеты, в которых Доктор побывал в Берлине; простая комната с тёмной мебелью. Тяжёлые шторы перекрывали солнечный свет, создавая в комнате полумрак. Пещера, – подумал Доктор. Пещера для чудовища.

В дальнем конце кабинета человек в опрятной чёрной униформе работал со стопкой бумаг. В круге света от настольной лампы маленькие пухлые белые руки брали одну за другой бумаги из стопки слева, подписывали их, и перекладывали на стопку справа. Просто чиновник, погружённый в бумажную работу, – подумал Доктор. В бумажную работу, которая в конечном итоге оборвёт миллионы жизней. Перед столом было кресло.

Доктор сел в него, не дожидаясь приглашения.

Гиммлер продолжал подписывать бумаги. Когда была подписана последняя бумага, он нажал на столе кнопку звонка. Секретарша в очках зашла, взяла бумаги, и вышла.

Гиммлер поднял взгляд, и в его очках с тонкой дужкой блеснул свет. Тихим, почти застенчивым голосом он сказал:

– Мы должны прийти к взаимопониманию, герр Доктор. У меня есть определённые вопросы, вы дадите на них ответы.

Доктор промолчал, и Гиммлер продолжил:

– Быть может, мне стоит сказать вам, герр Доктор, что под этим зданием есть подвалы. Я никогда туда не хожу – звуки и вид страданий для меня слишком неприятны. Однако иногда я вынужден отправлять туда людей. Когда они возвращаются, то всегда рассказывают мне всё, что я хочу знать.

– Если вообще возвращаются, – сказал Доктор.

Гиммлер склонил голову.

– Увы, такое тоже не исключено, – он попытался изобразить улыбку. – Однако будем надеяться, что такие радикальные меры не понадобятся. Давайте начнём с того, что вы расскажете мне о вашем недавнем разговоре с рейхсмаршалом Герингом.

Аккуратно выбирая слова, Доктор сказал:

– Рейхсмаршал обеспокоен здоровьем Фюрера. Ему известно, как, я уверен, известно и вам, о некоторых неприятных эпизодах, вызванных напряжением и истощением, которым подвергся Фюрер.

– Фюрер – святой, – сказал Гиммлер без тени иронии. – Он думает только о Рейхе, никогда не щадит себя.

– Эта преданность имеет свои последствия, – сказал Доктор. – Однако, благодаря моим исследованиям, я стал лучше понимать суть этих проблем. Когда этим утром британский ультиматум привёл к подобному эпизоду, я смог помочь Фюреру взять себя в руки.

Гиммлер наклонился вперёд:

– Но они сказали, что это невозможно.

Доктор рискнул предположить:

– Кто? «Чёрный Ковен»?

Потрясённое лицо Гиммлера подтверждало догадку. Доктор решил попробовать ещё:

– Они сказали вам, что состояние Фюрера может лишь ухудшиться? Что однажды вам придётся его устранить? Стать на его место?

– Никогда! – Гиммлер вскочил на ноги. – Я бы никогда не стал даже думать об измене Фюреру.

Доктор понял, что это правда.

– Однако, – почти застенчиво сказал Гиммлер, – они сказали, что однажды может возникнуть необходимость освободить Фюрера от его непомерной ноши. Для него наступит время, когда он будет править как король, как император, а ежедневной рутиной будет заниматься кто-то другой.

– И этим человеком, разумеется, станете вы? – мягко сказал Доктор.

Гиммлер склонил голову.

– Он всегда будет нашим истинным лидером, нашим почитаемым, нашим обожаемым Фюрером.

Вот, значит, какой план. Гитлера изолируют в качестве не имеющего власти свадебного генерала, а в это время Гиммлер правит Рейхом, а «Чёрный Ковен» управляет Гиммлером. Он вдруг понял, что Гиммлер продолжает говорить.