Времяточец: Исход

Остановившись, он произнёс в микрофон:

– Вы поняли идею, Доктор? Моя лазерная трость – инструмент прецизионный. Но ваша подруга рискует всё сильнее. Если я не рассчитаю, она может остаться без уха или без пальца, или даже без руки или без ноги. Не волнуйтесь, она не умрёт. Раны при этом прижигаются, и я позабочусь о том, чтобы оставить для нашего ритуала достаточно большой её кусок.

Он взмахнул лазерной тростью по дуге и отрезал верхнюю часть стола и прядь волос Эйс.

– Доктор! – закричала Эйс. – Если ты тут, то не выходи. Он блефует!

Кригслитер взмахнул тростью ниже, отрезав нижнюю часть стола вместе с носком туфли Эйс.

Доктор встал и сложил ладони рупором.

– Ладно, – крикнул он. – Представлению конец, я тут!

Все, кто был в зале, повернулись к нему.

Доктор спустился по лестнице и пересёк зал. Он на ходу раскрыл нож, и сразу обрезал путы, удерживавшие Эйс на изуродованном столе.

– Вот так появление, Доктор, – сказала она. – Не бойся, им меня не запугать, – и она повисла без чувств на его руках.

***

Герман Геринг сидел за своим столом в Канцелярии. Уставившись в пространство, он сжимал и разжимал кулаки. Один из хитрейших мозгов Нацистской Германии просчитывал варианты.

Действовать было рискованно. Но не действовать могло быть ещё рискованнее. Когда кто-то против тебя что-то замышлял, было очень неплохо нанести удар первым, причём сильный удар. Это доказал сам Фюрер своими действиями в 1934 году. Он уничтожил всех лидеров своей личной армии – коричневорубашечников – во время Ночи длинных ножей. Две тысячи казней за один день.

Генрих вздрогнул, вспомнив, как малыш Гейни спокойно сверялся со списком убитых, отправляя ещё четверых коричневорубашечников на расстрел, когда оттаскивали тела предыдущих четверых. Они продолжали убивать, пока их не стало тошнить от этой бойни. В конце концов даже расстрельная команда не выдержала.

Тем не менее, некоторым образом это воспоминание его ободрило и воодушевило. Вряд ли Фюрер будет возражать, если Геринг будет всего лишь следовать примеру своего лидера. Кроме того – и этот мотив был для него особенно важен – это будет чертовски весело!

Он стукнул правым кулаком по столу, отчего стоявшее на нём украшение в виде свастики подпрыгнуло на несколько сантиметров.

– Я это сделаю! И пускай Доктор молится, если он ошибся. Я тогда этого чертёныша лично пристрелю.

Схватив телефонную трубку, Геринг проревел:

– Соедините меня с Бендлерштрассе.

– Сию минуту, герр рейхсмаршал.

Соединяя линии, оператор удивлялся: чего это Железному Толстяку вздумалось срочно поговорить со штабом армии?

***

Чуть позже, Доктор и Эйс были заперты в роскошных апартаментах, в которых Эйс очнулась во второй раз. В этот раз дверь была заперта, и за ней стоял часовой. Галлифрейский армейский нож у Доктора отобрали, но в остальном с ними обращались на удивление хорошо. Им дали поесть: хлеб, холодное мясо, сыр, вино, фрукты.

Эйс было противно вспоминать о том, что случилось.

– Честно, Профессор, чтобы я кричала и падала в обморок?!

– Перестала бы ты уже цепляться свой образ мачо, – сказал Доктор, выбирая виноградину. – Я бы на твоём месте начал орать намного раньше.

– Моё место сейчас не из лучших, – сказала Эйс. Она уже рассказала Доктору о своей предполагаемой роли жертвы. – Надеюсь, у тебя есть какой-нибудь туз в рукаве.

– Несколько, – он понизил голос. – Запомни, Эйс, что бы ты ни делала, реагируй естественно.

Часовой раскрыл дверь, и в комнату, хромая, зашёл Кригслитер.

– Пришли позлорадствовать? – дружелюбно спросил Доктор. – В таких ситуациях все так делают.

Стоя у дверей, Кригслитер осмотрел Доктора.

– Вы изменились, Доктор, но не радикально. Вы как были неприметным при нашем знакомстве, таким и остались.

– Ну, я пробовал быть высоким и надменным, зубастым и кудрявым, но мне это не идёт, – он с любопытством осмотрел Кригслитера. – Я, быть может, изменился не сильно, но вот вы... – заметил он, довольно бестактно. – Во всяком случае, если вы действительно тот, за кого вы себя выдаёте. Вы же были высокий, темноволосый, красивый, разве нет? Я слышал, что вас убили. Хотя, если подумать, тело ваше так и не обнаружили.

– В меня стреляли, Доктор, но не убили. Стреляли несколько раз, с близкого расстояния, из энергетического оружия повелителей войны. Хотите знать, как я выжил?

– У меня есть подозрение, что это вы в любом случае расскажете.

– Когда штурмовики повелителей войны собирались выбросить моё тело, они заметили, что я всё ещё жив. Едва-едва, но жив. Вы же знаете, Доктор, как мы, повелители времени, поразительно живучи.

Эйс посмотрела на него:

– Вы повелитель времени... как профессор?

– Не совсем как я, надеюсь, – сказал Доктор. – Мы бываем разных сортов, как конфеты, – он снова повернулся к Кригслитеру: – Простите, продолжайте.

– Они вызвали ко мне одного из их учёных, и он так удивился, что приказал отправить меня на их родную планету – они тогда начинали отступать. Я был на последнем корабле.

– А почему они вообще тратили на вас своё время? – с любопытством спросил Доктор. – Мне показалось бы более правдоподобным, если бы они вас просто добили.

– О, у них и в мыслях не было лечить меня, Доктор. Они просто хотели узнать, как долго я буду умирать. Они бросили меня в трюм корабля, и во время возвращения на их планету я начал регенерировать.

Доктор кивнул. Регенерация, вызванная травмой, не была для него новостью. Его собственная третья регенерация была вызвана большой дозой радиации.

Кригслитер мрачно продолжал свой рассказ. Им обоим было ясно, что он должен это рассказать.

– Из-за тяжести моих ран, обширных повреждений тканей, и полного отсутствия медицинской помощи регенерация прервалась.

– Нет, – прошептал Доктор, и Эйс увидела на его лице боль.

Кригслитер сказал:

– Хотите увидеть, как выглядит прерванная регенерация, Доктор?

Он на секунду отбросил плащ, и Эйс мельком увидела искажённое замотанное бинтами туловище, из которого торчали кривые короткие дополнительные конечности. Казалось, что два тела неаккуратно объединили в одно. Она в ужасе отвернулась.

– Можете сами себе представить мой череп, – сказал Кригслитер, качая своей большой головой. – Как видите, я его скрыл, как мог.

– На Галлифрее весьма развитая регенерационная терапия, – сказал Доктор. – Они смогли бы вам помочь.

– На этой стадии, Доктор? Сомневаюсь, – Кригслитер рассмеялся. – Кроме того, даже если бы они и смогли, то что? Они бы меня вылечили, а затем приговорили бы к смерти или даже к темпоральному разложению. Небытие, которое хуже смерти.

– Кстати, о небытие, – внезапно сказал Доктор. – Человек, которого я там мельком заметил. Чёрный китель с высоким воротником, и словно встроенная ухмылка.

– Он был смотрителем в Арийском Бюро, – сказала Эйс. – Но тут он сказал, что он повелитель войны.

– Так вон он-то как раз был приговорён к темпоральному разложению, – сказал Доктор. – Более того, я сам видел исполнение этого приговора.

– Приговорили его отца, Доктор, – сказал Кригслитер. – Это его сын, его наследник. Семейное сходство очень сильное. Как и у меня, у него нет причин любить повелителей времени.

– А вот такой ещё вопрос, – внезапно сказал Доктор. – А почему вы вообще бросили повелителей времени и присоединились к повелителям войны? Что вы такого натворили?

Кригслитер горько рассмеялся:

– В этом самая большая ирония, Доктор. Я ничего не натворил, вообще ничего, за исключением того, что поднимался в иерархии повелителей времени так быстро, что кардинал Боруса увидел во мне соперника. И он тихо поговорил со своими друзьями в Агентстве Небесных Вмешательств. Доказательства измены были созданы, подброшены, и обнаружены... Я еле успел сбежать.

Доктор кивнул. Эта история была вполне правдоподобна. Она довела некогда многообещающего повелителя времени до катастрофического союза с инопланетянами – повелителями войны. И в конечном итоге появился стоящий перед ним сейчас монстр.