Времяточец: Исход

– Ты это видел, Доктор? Настоящее избиение, и лишь за то, что он их флагу салют не отдал.

– Ему повезло, – сказал Доктор.

– Повезло?!

– Они могли забить его до смерти, пристрелить его прямо на улице, и никто бы ничего не сказал.

– Да ладно тебе, – не поверила Эйс. – Должны же быть закон и порядок, даже в нацистской Германии.

– Нацистская Германия – криминальное государство. Правильно и законно всё, что пожелает Партия – а это значит всё, чего захочет Гитлер.

Эйс молчала, всё ещё пытаясь понять.

– Ты говорила что-то насчёт того, чтобы я остановил войну, – мрачно сказал Доктор. – Это та самая война, которая разрушит этот злой режим. Моя главная задача – сделать так, чтобы эта война случилась. Вторая задача – сделать так, чтобы они в ней не победили, – он вздохнул. – Давай, попробуем забыть о них ненадолго. Пойдём, в парке посидим.

Но и в парке они не могли отвлечься.

Когда они сидели на скамейке в Тиергартене, Эйс обнаружила на спинке неаккуратную табличку. Она прочла вслух:

– «Не для евреев!» – Эйс в ужасе посмотрела на Доктора. – Им нельзя сидеть на скамейках в парке?

– Им очень много чего нельзя, – сказал Доктор. – Управлять бизнесом, заниматься квалифицированным трудом, иметь свои деньги или частную собственность. Большая часть реальных преследований сейчас уже позади. Избиения, разбитые окна магазинов, сожжённые синагоги...

– То есть, они больше так не делают?

– Ну, да, можно и так сказать. Но лишь потому, что евреев уже не осталось. Большинство из тех, кто не выехал из страны, сейчас либо мертвы, либо находятся в концлагерях. Эта табличка устарела.

Когда они шли по парку, Доктор продолжал:

– И это касалось не только евреев, хотя им и досталось больше всех. Цыгане, гомосексуалисты, члены профсоюзов, интеллигенция – все, кто им чем-то не нравится.

– И что с ними всеми случилось?

– Многие погибли, другие в концлагерях.

– Но война же ещё даже не началась.

– У них, в Германии, концентрационные лагеря появились ещё шесть лет назад, как только нацисты пришли к власти. До сегодняшнего дня они преследовали своих собственных сограждан. За остальной мир они только собираются взяться.

5. СВЕРКА ПРЕДСКАЗАНИЙ

Сильно ошиблись те, кто принял мои миролюбие и терпение за слабость или даже трусость. С этих пор я решил говорить с Польшей на том же языке, на котором Польша обращается к нам. Прошлой ночью польские солдаты впервые стреляли по нашей территории. Мы им также ответили огнём. С этого дня на бомбы мы будем отвечать бомбами!

Из обращения Адольфа Гитлера к Рейхстагу по поводу начала боевых действий в Польше.

***

Через два дня после того, как Гитлер отправил свои армии в Польшу, он вызвал Доктора.

Это случилось сразу после завтрака. Эйс допивала кофе, а Доктор читал ей мрачные газетные заметки, которые были, разумеется, посвящены гениально успешной военной операции Гитлера.

Доктор поднял взгляд:

– Тут репортаж о речи Гитлера в Рейхстаге. Он сказал, что с этого дня он просто германский солдат, и что не снимет с себя военный мундир, пока война не окончится.

– Молодца! – сказала Эйс. – Представляю, какой запах мундир за шесть лет накопит.

Было чудесное воскресное утро, и Эйс размышляла над тем, стоит ли выходить на улицу. Смотреть достопримечательности ей больше не хотелось.

Почему-то табличка на скамейке расстроила её даже сильнее, чем насилие, которое она видела на улице. Мрачные объяснения Доктора настроение тоже не улучшили. Несмотря на солнечную погоду, Берлин всё больше и больше был похож на город призраков. А ещё хуже было то, что эти призраки ещё не знали, что они уже мертвы.

Она всё ещё не определилась, что ей делать, когда в дверях появился Мартин Борман, как всегда тихий и почтительный.

– Фюрер желает вас видеть в Канцелярии, герр Доктор. Машина ждёт.

Эйс подскочила.

– Только Доктор, фройляйн, – наставительно сказал Борман. – Это серьёзные государственные дела – мужские дела.

Эйс глубоко вдохнула:

– Слушай, приятель...

– Тихо, Эйс, – торопливо остановил её Доктор. – Боюсь, что нацизм означает сексизм. Церковь, кухня, дети – вот естественная среда обитания женщины. Разве я неправ, герр Борман? Прости, Эйс. Вернусь, как только смогу. Оставайся лучше в гостинице.

Не успела она придумать достойное возражение, как Доктор вытолкал удивлённого Бормана за дверь.

Вот чего Эйс не любила, так это оставаться в стороне. Никому я не нужна, все мне указываю что делать, – обиженно думала она. Она походила по комнате, рассуждая о том, не пойти ли гулять, просто ради того, чтобы досадить им. Раздался тихий стук в дверь. Зашёл служащий гостиницы с конвертом на серебряном подносе.

– Это для герра Доктора.

– Вы с ним только что разминулись. Он отправился в Канцелярию, чтобы проконсультировать о чём-то Гитлера.

Насладившись перепуганным лицом служащего, Эйс добавила:

– Оставьте его мне; я передам его, как только он вернётся.

Оставив конверт на столе, мужчина торопливо вышел из комнаты.

Эйс взяла в руки конверт. Он был новый, из дорогой бумаги. Наверное, – подумала она, – в таких доставляют важные официальные приглашения. Вместо адреса на конверте было написано «Доктору».

Эйс решила открыть его. Это может быть важно, в таком случае она может отправить его в Канцелярию. Да и вообще ей было интересно.

В конверте была белая карточка. На ней было выгравировано: «Доктор Феликс Кригслитер, Арийский Исследовательский институт». Ниже был указан адрес дома на улице Кронпринценштрассе.

Эйс перевернула карточку. Сзади было написано: «Мне была очень приятна наша встреча. Нам нужно многое обсудить. Заходите в гости».

Как опытная туристка, Эйс купила карту города. Сверившись с ней, она обнаружила, что Кронпринценштрассе была сразу за Курфурстендамм – длинным прямым бульваром, проходившим через центр Берлина. А Кригслитер – это странного вида мужчина, которого Доктор заметил на митинге в Нюрнберге, и которым он так заинтересовался потом, на приёме. И вот теперь Кригслитер хотел увидеться с Доктором. Это могло быть важно, а Доктор мог застрять в Канцелярии на весь день.

Эйс решила, что её долг – сходить туда вместо него. Она может сказать, что Профессор занят со стариной Адольфом, договориться о встрече в другой раз и одновременно выведать что-нибудь об этом типе. Здорово будет, если по возвращении Доктора она сможет предоставить ему что-нибудь полезное. По крайней мере, у ней будет какое-то занятие.

Быстро написав записку, Эйс ушла.

***

Автомобиль с визгом затормозил, и из него вышли Доктор и Борман. Борман с гордостью посмотрел на Доктора, ожидая его восторженной реакции. Новая Канцелярия Гитлера была огромная. По бокам от двери стояли две невообразимо высокие колонны. Над ними был огромный каменный орёл; широко расправив крылья, он сидел на венке, окружавшем гигантскую свастику. У подножий обеих колонн стояли часовые.

Доктор запрокинул голову, чтобы рассмотреть орла.

– Это самое грандиозное архитектурное сооружение, которое мне доводилось видеть.

– В первый раз оно может немного подавлять, – признал Борман, чувствуя себя виноватым в это небольшом недостатке.

Они поднялись по лестнице и зашли в огромный отделанный мрамором актовый зал. Из него они поднялись по лестнице в приёмную, затем прошли по огромной галерее, блестящие мраморные полы которой уходили вдаль, казалось, бесконечно.

В конце галереи была красивая круглая приёмная размером с футбольное поле, где собравшись группами стояли знакомые уже лица, занятые серьёзными разговорами. Там были Геринг и другие представители партийной верхушки.

К ужасу Бормана, Доктор громко сказал:

– Вам тут автобусное сообщение нужно сделать! Или хотя бы велосипеды выдавать. Роликовые коньки тоже помогли бы.

Геббельс и другие были в шоке. Геринг засмеялся и сказал: