За право летать

скошенные вперед крылья. Два двигателя размещались в длинных цилиндрических гондолах, вынесенных далеко назад, третий — в основании высокого киля. Из-за выпуклой и гнутой зеркальности обшивки формы корабля казались текучими, и только черные капли триполяровых фонарей придавали ему какую-то основательность.

Второй и третий корабль были такие же, а четвертый… Четвертый отличался коренным образом: такие же крылья и двигатели, но корпус широкий и приплюснутый, а киль венчает внушительных размеров — метров двенадцать в диаметре — тарелка. Виттштейн отдал бы свою правую руку, что это радиолокатор, но — как такое может быть? До первого же хроносдвига…

Но ведь сделали же зачем-то?

Адмирал вдруг почувствовал нервную дрожь. Он смотрел, как экипажи садятся в поданные микроавтобусики, как под крыльями новых кораблей уже суетятся техники и воо-руженцы, как ещё два корабля заходят на посадку…

Ведь сделали их зачем-то! Зная, что будут хроносдвиги и вся нормальная электроника окажется пригоршней кварца. Значит?..

Он вцепился в стол и стал ждать.

Внизу застучали каблуки и зазвенели голоса. Веселые, ликующие голоса.

Вошли толпой — восьмеро. Взрослые! Лет до тридцати! Отдали честь. Один, лопоухий, с бритым до синевы черепом и крошечным чубчиком, шагнул вперед:

— Господин адмирал. Первая экспериментальная эскадра прибыла в расположение вашей дивизии, имея приказ Верховного Главнокомандующего: атаковать и уничтожить противника! Докладывает командир эскадры, командир эсминца «Гавриил» капитан второго ранга Колесников!

— Вольно, ребята, — скомандовал Виттштейн. — Докладывайте: в чем изюм?

Доложили сумбурно и почти наперебой: корабли снабжены и компьютерами, и локаторами, и средствами быстрой связи, не подверженными воздействию имперских хроновиков. Принципиально другие принципы, другие материалы. Не кремний, а триполяр. Не электроны, а кванты света. Программа испытаний только началась, ещё не до конца ясно, как поведет себя это все в боевой обстановке, но — так вот получилось. А ещё — визиблы кончились. И теперь… теперь…

Если бы вчера, подумал Витпитейн. А ещё лучше — в позапрошлом году.

Но не сказал.

Какая все-таки фантастическая дрянь — шоковая граната. Пуля дура, но на фоне гранаты — лауреат Нобелевской премии. Томагавк хочу, То-ма-гавк. Долбить черепа и снимать скальпы. Ходить по ночам, ну, или в сумерках, и жечь ма-аленькие костерки. И — тишина… Олени, лисы, орлы, куропатки… Деревья еле шуршат… никаких водопадов,..

— Слышь, Липо, подъезжаем, — раскатистым эхом вломился в лесную идиллию голос Макарушкина, — и че-то у них тут-здесь творится невнятное. На большое начальство похоже. А как хорошо без него было.

Адам сосредоточился и открыл глаза. «Подъезжали» они на вертолете, уже висели на малой высоте, светя посадочными фарами, а внизу столпилось штук восемь одних только легковушек, да ещё несколько крытых грузовиков, да три бэтээра — все по пояс в тумане.,. Кто-то, прижимая фуражку рукой, макал пилоту: садись., мол, садись!