Дикое поле

отребовался: вытоптанная поляна со следами кострищ и глубокими полосами от тележных колес оказалась всего в нескольких сотнях саженей выше, и боярин Сергей окликнул братьев просто голосом.

- Утром здесь стояли, - кивнул он на свежие конские катыши. - Дерьмо еще воняет.

- Так что, погоним? - Григорий подъехал ближе. - Коли за день верст на десять ушли, за час догоним.

- Коней в конец запарим, да и сами устали, - покачал головой витязь. Не дело в сечу истомленными лететь.

- Не отпускать же нехристей!

- Нет, конечно. - Боярин Храмцов лихо упал с седла головой вниз и так же ловко выпрямился, сорвав травинку. Сунул ее в зубы. - Не спешат татары, не ждут погони. По всему видать, знали, куда шли. Деревни хотели похапать, да и уйти до сполоха. Покуда уцелевшие, схоронившиеся смерды до воеводы в Оскол вестника снарядят, пока дойдет, пока Дмитрий Федорович рать снарядит... Они в Диком поле и сгинут бесследно. Откуда ж им знать, что тут вы появились, и в тот же день по следу ринетесь?

- К чему ведешь, Сергей Михайлович?

- Коли по уму, - скусил витязь травинку, - на ночевку им у Литовской мельницы вставать удобно. Там и дорога накатанная, луг широкий, запруда еще уцелела - коней поить сподручно. И уходить оттуда кочевью по дороге ой как удобно. А она через Марьино пепелище и аккурат к Верблюжьим холмам ведет. Они там завтра вскоре после рассвета появятся. А мы верхом еще до заката поспеем. Там и отдохнем, туда и татары сами подойдут.

* * *

Фатхи-Гиззат, доглодав холодный бараний позвонок, кинул его в оставшийся от вчерашнего костра черный круг, после чего подошел к привязанной к колесу молодухе.

- Ну что, тюльпан, пошли на водопой? - рассмеялся он, развязал ей руки и накинул на шею петлю. - Давай, поторапливайся, тебя никто ждать не станет.

Он привел ее к запруде, где невольница, опустившись на четвереньки, напилась вместе с конями чистой воды, потом отвел к кустам шиповника и обождал, пока она, присев под кустом, не сделала свое дело. После этого он подвел ее к своей кибитке и привязал за руки к деревянному борту, продев веревку через сделанное именно для такого случая отверстие - к отверстию другого борта была привязана корова.

- В тюльпаны поиграем? - весело он предложил он.

Невольница промолчала, и он принялся задирать подол ей на голову.

Игру в тюльпаны показали ему татары из Арнаутской орды, когда они пять лет назад ходили в набег на Муром и налетели на селение, не успевшее получить весть о приходе извечного русского ужаса. Веселые кочевники тогда задирали подолы столь любимых русскими девками юбок и платьев выше головы и связывали там веревками, приматывая к запястьям рук. После этого пленницы начинали напоминать тюльпан, которыми каждую весну покрывается степь - большой бутон на высокой тонкой, гибкой ножке. Было очень похоже - вот только ножки сделанных ими цветов были белыми и имели весьма соблазнительные формы. Девки тыкались из стороны в сторону, ничего не видя, не в силах ни снять платья, ни