Дикое поле

ое дело: после того, как севшие на поместье бояре вернули за хваченный нехристями полон и скот, еще шесть семей решили, что останутся на своих землях в крепости Варлама Батова.

Частокол из тополиных бревен немногим меньше локтя в толщину Варлам с братьями поставили в три дня, после чего он, виновато отводя глаза, попрощался с супругой и отправился помогать им. Вернулся через две недели и с облегчением прижал Юлю к своей груди, а потом чуть не за руку ходил с ней весь день.

То, что однажды татары едва не уволокли его жену в османские пределы, настолько потрясло боярина, что укрепление поместья стало для него чем-то вроде навязчивой идеи. Едва вернувшись, первое, что он начал Делать - это ставить еще один тын, в четырех шагах перед первым, да еще из толстенных дубовых колод в два человеческих роста высотой, примерно на треть вкапывая их в землю. Его мысль стала понятна смердам когда, вкопав полтора десятка таких колод, он приказал рыть землю неподалеку перед дубовой стеной, и закидывать ее в промежуток между частоколами, одновременно прикалывая возле наружной стены крепкие высокие колья из растущих вдоль берега Оскола тополей. Теперь у него получался не частокол, а земляная стена с частоколом поверху и рвом перед ней. Не такая прочная, как китайская, но вполне способная выдержать удар тарана или попадание пушечных ядер. Работа получалась немалая, но Варлам, раздав почти всех лошадей из своей доли татарской добычи, наобещав поблажки в будущем, отогревая земля кострами и лично долбя ее киркой, смог добиться тог чтобы смерды окрестных селений и полтора десятка нанятых в Осколе работников к весне насыпали вокруг его усадьбы укрепленную частоколом земляную стену с немного выступающими вперед площадками на углах и каменными грудами возле ворот чтобы засыпать сверху, если створки начнут-таки поддаваться, межвратное пространство.

Еще он, вспомнив, что супруга смыслит в огненном деле, заказал кузнецу пять пищальных стволов с детский кулак диаметром, а в Осколе купил два бочонка пороха и бочонок жребия.

Мелитиния после смерти Ерохи перестала разговаривать. Совсем. В ответ на боярские распоряжения или приветствия смердов она лишь угрюмо кивала продолжала заниматься своим делом, уткнув глаза пол.

Впрочем, Юля уже успела привыкнуть к тому, на кухне постоянно крутится именно она, уже зная, где и какие припасы находятся, как любит приправлять еду боярыня, и как - Варлам Батов, умела при кормежке смердов балансировать на той грани, чтобы сытная и вкусная еда не опустошала закрома хозяев. И Юля не собиралась менять такую удачную помощницу на другую только потому, что у печи не с кем поболтать.

Свое молчание она прервала только в апреле, встретив хозяйку внимательным взглядом не по возрасту серьезных глаз и внезапно произнеся:

- Сон мне приснился, боярыня. Что дочку ты зимой родишь.

- Не получается это у меня, - вздохнула Юля. - Который месяц замужем, и ничего...

Она запнулась, не желая рассказывать, во что иногда выливается Большой