Попрыгунчик (СИ)

Разведка особых успехов не принесла. Теперь я точно утвердился во мнении, что нас втянули во что-то криминальное, и доброта Вениамина и Руслана может кончиться в любой момент, как только мы перестанем им быть нужны. Но вот какая истинная наша роль в их плане? Эта загадка все еще оставалась неразгаданной.

***

Когда Берсеньев, держа в руках синюю папку для бумаг, вошел в гостиную, мы сделали вид, что крайне увлечены игрой и ничего не слышали.

— У меня для вас всех есть хорошая и плохая новости, — он улыбнулся, опершись плечом на дверной косяк. — С какой начать?

— С плохой, — выбрала Юля, только что завершившая свой ход.

— Мы отсюда уезжаем, и наш поезд отправляется с вокзала в половину второго ночи.

— По-моему, это была хорошая, — Илья почесал подбородок, который еще день-два и грозился скрыться не под трехдневной щетиной, а уже какой-никакой бородой. Все-таки он так и не побрился, несмотря на все просьбы Маши. И я ему в этом даже немного завидовал…

— «Серст» остается здесь.

— Тогда плохая, согласен. А хорошая?

— Мы поедем на высокоскоростном поезде первого класса, так что в шесть утра будем на месте.

— А «место», это где?

— Нововоздвиженск — столица страны. Еще больше, еще интереснее, чем Сочи.

— И еще больше штрафов и опасностей, — скептически хмыкнула Маша. Руслан предпочел этого не заметить.

— Все, играйте, отдыхайте, делайте что хотите, но в одиннадцать часов жду в подвале. Будем паковать чемоданы. А я пойду пока делом займусь, кое-что почитаю. Если что, ищите меня в моей спальне.

***

Время за игрой в «Лабиринт» с перерывами на перекусы летело стремительно. Сначала выиграла Маша, в следующей игре — я. Илья уже было почти победил в третьей партии, но тут нас отвлек Вениамин Константинович, с милой повседневной улыбкой и своим «дети мои» напомнив, что нам пора собираться в дорогу.

Руслан уже ждал внизу и выглядел каким-то хмурым и задумчивым. Однако, как только он увидел нас, сразу же постарался изобразить на лице некое подобие дружелюбия, что получилось на этот раз не очень.

— Слушайте вводную, — вместо приветствия Руслан перешел сразу к делу: — Мы едем на север. Далеко на север. И погода там сейчас не настолько прекрасна, чтобы ходить по улице в одних футболках или платьях. Поэтому выберите себе что-то теплое: куртки, кофты, шапки, да и перчатки будут не лишними. Девочкам я крайне настоятельно рекомендую переодеться в брюки.

— Само собой разумеется, — ответила Маша, уже скрываясь среди развешенных в ряд свитеров и толстовок, — я почти всю жизнь в Москве прожила, знаю, какая там мерзость в апреле.

— При чем тут Москва? — не понял ее Берсеньев.

— Ну, столица же. Сам сказал днем.

— Ага. Понятно. Тогда еще одна плохая новость: Москва уже давно не столица, и мы едем не туда.

— Так, а куда же тогда? — пришел наш черед не понимать и беспокоиться.

— Еще дальше. Еще севернее. Вроде в ваше время этот город называли Ленинградом.

— Нифига себе! — присвистнул Илья. — Питер снова столица… Да нам не свитера, нам зонты и резиновые сапоги нужны! Погоди, а как же так вышло, что столицу вновь туда перенесли?

— Как только Ленин пришел к власти, сразу же распорядился город переименовать, все министерства в Нововоздвиженск перевести, и сам переехал. А почему — кто его лысого знает…

— Какой еще Ленин?! Его закопать уже давно пора было, — глаза у всех лезли на лоб от удивления. — Или однофамилец?

— Нет, Владимир Ильич Ленин, тот самый, из Мавзолея, — Берсеньев рассказывал спокойно, будто покойники у власти — абсолютно нормальное явление. — Чудеса науки — оживили вождя мирового пролетариата. А он взял и через два года революцию закатил, вернул всех нас на рельсы коммунизма, только в обновленном формате. Подробностей этого события не расскажу, я еще тогда не родился, знаю обо всем лишь из школьных учебников да рассказов старших. Сами понимаете, оба источника информации крайне недостоверные — в первом можно вывернуть историю так, как выгодно, а старики рассказывают через призму своего видения жизни и убеждений… Ну чего вы застыли? Собирайтесь, собирайтесь! Потом переварите — поезд ждать не будет.

***

И снова я сидел на вокзальной скамейке, как в самом начале этого невероятного приключения, держа на коленях черную куртку и спортивного вида рюкзак. Не было ни киосков, ни цветочных магазинов, ни бабушек, продающих пирожки и сушеную рыбу, — обычных атрибутов прошлой вокзальной жизни. Зато были тотальное непонимание происходящего, страх неизвестности и слежка со всех сторон — обычные атрибуты настоящей жизни. И яркий белый свет от фонарей.

Рядом сидела Юля, прячущая лицо в высокий воротник свитера нежно-розового цвета от ночного холодного ветра, дующего с моря. Маша с Ильей сидели на соседней лавочке, метрах в пяти от нас. Берсеньев от нечего делать бродил по платформе туда-обратно.

— Игорек, я не хочу никуда ехать, — вдруг тихо, дрожащим голосом сказала Юля, глядя бесцельно прямо перед собой. — Я устала. От неизвестности. Оттого, что каждую минуту может случиться что-то злое, ужасное. От бесконечных тайн, бесконечной беготни, бесконечного страха за свою жизнь. И твою… За что нам это?

— Если бы я только знал, — мне оставалось только разве что обнять ее, на что Юля благодарно прижалась ко мне, уткнувшись в плечо, как любила это делать.

Она снова не дала волю своим эмоциям, не дала скопившейся усталости выйти наружу, пусть одной, но такой необходимой ей сейчас горячей слезой. Всегда внешне спокойной, всегда рассудительной, но все же, как и любой девушке, я чувствовал, сейчас ей хотелось хоть немного защиты, немного нежности, немного…

Шлюз с громким шипением отъехал в сторону, выпуская из трубы наш поезд. Народ на перроне оживился, пришел в движение. Рядом с нами почти сразу же нарисовался Руслан:

— Ну что, пошли? Не забывайте куртки и рюкзаки. Наш вагон третий.

Юля нехотя оторвалась от меня, отвернулась, чтобы взять свои вещи. Когда повернулась обратно, то уже улыбалась. Вымученно — выдали глаза. Наверное, не хотела больше меня загружать и теперь жалела, что вообще сказала о том, что ее волнует. Да и чем я сам лучше? Тоже постоянно молчу. Тоже держу все в себе. Вот и встретились два одиночества, два камня.

Шли по перрону держась за руки, неспеша, словно это была наша последняя совместная прогулка, и мы хотели насладиться каждым ее моментом. Молча. С моря по-прежнему дул ветер, но теперь он отчего-то так остро пах солью и прибрежными водорослями. Так мы и не добрались до каменистого сочинского побережья…

Наш вагон неизбежно с каждым шагом приближался, а вместе с ним все отчетливее приходило осознание неизбежности конца. Сейчас мы сядем в поезд — и наш путь завершится, чтобы снова начаться, но уже позже, вдали от этих мест. И никто из нас не знал, каким он будет — новый путь, но каждый надеялся, что и его конец станет началом чего-то нового.

И все же, наш поезд — конец начала или начало конца?

Конец II акта.

Комментарий к 259

Беру небольшой перерыв для вычитки всего написанного, поиска сюжетных дыр, нелогичностей, дебильностей, прочих гадостей, и, конечно же, чтобы запастись силами и терпением перед написанием финального III акта. Увидимся в конце следующей недели, надеюсь))

Если кто нашел сюжетную дыру или фактическую ошибку, но до сих плр стеснялся о ней сказать, очень прошу это сделать.

И еще раз спасибо Шэре, что избавляет меня от ошибок пунктуационных и грамматических ;)

========== АКТ III. Глава 1. 311 ==========

АКТ III

«Время пришло»

Ему творить — потеха,

И вот, себе взамен

Бог создал человека,

Как пробный манекен.

©В.Высоцкий.

Глава 1, о божествах, человеческой сущности и бизнесе

Избранные отрывки из книги «О камнях и власти». Литературный перевод

Откровение второе

Всегда.

Он был постоянно. Вне времени. Вне пространства. И одновременно его не было вовсе.