Попрыгунчик (СИ)

Кровавый ритуал завершился.

Сразу по его окончанию мир ожил вновь, а камни погасли, погрузив хижину обратно в темноту. Никому из убийц с этих пор нельзя было оставаться в городе. Сохраняя молчание, они поклонились друг другу и разошлись в разные стороны, куда глядели их глаза, больше ни разу за всю свою жизнь так и не встретившись.

Элишева покинула город через южные врата; Батья двинулась на север; следы Элазара обрывались на западе, а Менахема — на востоке. Но никто никогда так и не увидел Уриэля, выходящим за стены, как не нашел его живым или мертвым и в самом городе.

Элишева

Младшая дочь три дня и три ночи шла по выжженным палящим солнцем землям, изнывая от жары, жажды, голода и усталости. Ее целью были Южные Горы, где она надеялась найти себе приют. К концу третьего дня, когда солнечный диск уже коснулся бархата песков, Элишева вышла к оазису. Среди высоких пальм, дающих длинные тени, около большого озера на ночлег расположился небольшой караван торговцев и сопровождавших их воинов. С прошлой луны они находились в пути. С прошлой луны они не видели красот женского тела.

Мужчины окружили подошедшую к воде и жадно пьющую девушку. Шумно обсуждали, гоготали и не сводили с нее своих хищных взоров. Они ждали, когда красавица утолит жажду, чтобы позже утолить свою, но совсем другого рода.

Элишева закончила пить и только теперь обратила внимание на толпу за ее спиной. Но разглядеть их лиц она не успела — к ней вышли двое парней, что были моложе остальных, и крепко схватили за плечи, не давая убежать. За ними от толпы отделился бородатый, с проседью в волосах, человек, мерзко ухмыляясь. Оценив взглядом испуганную красоту, попавшую в ловушку, он жестом приказал юнцам повалить девушку на песок.

Элишева знала, что с ней хотят сделать. Улучив подходящий момент, она выдернула правую руку из цепких лап юноши и оттолкнула его ногой так, что тот, потеряв равновесие, упал в озеро, подняв столб брызг. И пока ее вновь не успели схватить, Элишева запустила руку в карман платьишка и нащупала в нем камень.

Мужчины замерли. Хватка, сдерживающая девушку, ослабла. Нетвердой походкой от все еще кипящих в ней эмоций она пошла на толпу, отходя дальше от берега. Толпа расступилась перед ней. Все смотрели на Элишеву, но уже не тем хищным взглядом. Теперь в их глазах была лишь пустота, а в черноте расширившихся зрачков играли искорки огненного опала.

Сделав с десяток шагов в сторону пустыни, девушка остановилась и повернулась к мужчинам. Никто не сделал и полшага с того места, где они стояли. Только смотрели на нее, не отрывая глаз. «Идите! — крикнула она, махнув рукой в сторону озера. — Идите и больше никогда не возвращайтесь! Я не хочу вас видеть!»

Как один, все отвернулись от нее к водной глади и медленно, но уверенно двинулись вперед. Первыми под водой скрылись юноши, что держали ее. За ними — мерзкий бородач. С каждым последующим шагом становилось видно все меньше и меньше мужчин, пока не остался один, стоявший в толпе дальше всех от нее.

«Ты останься, — остановила его Элишева от последнего шага. — Иди ко мне. Ты поведешь меня сквозь пустыню и будешь защищать до последнего своего вздоха, или пока не прикажу оставить одну».

Молодой мужчина молча кивнул. Взяв одного верблюда и отпустив остальных, скинув весь товар, что везли на продажу, на песок, они вдвоем продолжили свой путь к Южным Горам.

Батья

Посреди ночи раздался тугой и тревожный звук труб, разбудив почти весь город. Батья, доселе не слышавшая подобных звуков, разбираемая любопытством, выбежала на улицу в одном ночном платье. Трубы пропели снова. Из соседних домов выбегали мужчины и, сливаясь в один человеческий поток, двигались к центру.

Батья была новой, пришлой женщиной. Порядков этого города она еще не знала. Когда девушка одна появилась из пустыни, к ней отнеслись настороженно, но все же с добром. Ее сразу согласился приютить в своем доме одинокий сапожник. Однако не прошло и недели, как Смерть пришла за ним. Дом остался Батье, но вместе с ним осталось и еще кое-что. То и дело за спиной на местном базаре или на оживленных улицах она слышала обвинения в колдовстве в свою сторону. Правда стоило ей только обернуться, как кудахчущие бабы испуганно разбегались в разные стороны, делая вид, что крайне заинтересованы старой пожухлой травой на прилавке зеленщика или уже откровенно несвежим мясом, над которым охотно роились мухи. Мужчины вели себя с ней холодно и сдержанно, не желая входить в ее дом или лишний раз помогать. И только детям было все равно. Но быстро учась у своих родителей, вскоре и они начали сторониться девушку.

Движимая любопытством, Батья побежала вслед за всеми. На главной площади уже толпился народ, толкаясь, шумя и перекрикивая друг друга. От вновь прибывающих становилось все теснее и теснее, но вокруг девушки было полно свободного места: никто не желал подходить к ней близко, боясь заполучить порчу или проклятие и последовать вслед за сапожником.

— Что здесь происходит? — громко спросила она у группы мужчин, осмелившихся подойти к ней ближе, чем остальные.

— Тревогу трубят, — проворчал в ответ тот, что был старше других. — Такое бывает, когда…

Он не успел договорить — шум толпы заглушил его слова. Над городской стеной показалась маленькая красная точка, стремительно приближаясь и увеличиваясь в размерах. За ней незамедлительно появилась вторая, третья…

Это были огненные стрелы. Падая на соломенные крыши домов, они легко их поджигали. Не было смысла в штурме или осаде города: спасаясь от пожара, люди сами откроют ворота и впустят захватчиков.

Толпа оживилась, пришла в движение. Бабы и дети орали, кричали и рыдали. Мужчины толкались и пытались выбраться из самой гущи. То тут, то там вспыхивали все новые и новые дома — враг обходил город со всех сторон, стараясь поджечь как можно больше. Паника крепко поселилась в головах людей.

Батья кинулась обратно к своему дому. Кто-то неудачно толкнул ее в плечо, заставив оступиться, споткнуться и упасть на землю. По ее ногам больно пробежали, другой человек споткнулся о бок девушки и, перелетев через нее, упал рядом под бушующую толпу. Собравшись с силами, Батья резко рванула вверх, цепляясь за пробегающего мимо мужчину. Тот крайне недовольно скинул с себя ее руки, но девушка уже успела встать. Благодарить было некогда.

Добежав до своей улицы, она увидела ужасную картину: крыша ее дома уже вовсю полыхала, как огромный факел. Не раздумывая ни секунды, Батья кинулась внутрь, в черный дым. Кашляя и задыхаясь, она на четвереньках поползла к сундуку рядом со своей постелью. Гарь и вонь резали глаза, выдавливая из них слезы, мешающие увидеть заветную цель.

Сундук нашелся быстро. Не жалея ничего, девушка выбрасывала свои вещи прямо в огонь, с каждой секундой все ближе подбиравшийся к ней. Жар нещадно палил ее кожу, но она не обращала на это никакого внимания: нужно было добраться до дна, найти…

Камень призывно блеснул голубым среди тряпок. Батья протянула руку и схватила его. Яркая вспышка застелила ее взор.

Она сидела на небольшом камне во дворе своего дома. На улице ярко светило солнце, поджаривая тех, кто не успел спрятаться в тени. На улице было вчера. В руке переливался всеми оттенками синего и голубого сапфир.

Батья встала, убрала камень в карман и поспешила к старейшине. Город получил второй шанс.

Элазар

Элазар сидел на берегу в тени пальм и наблюдал за удивительно спокойным сегодня морем. Он думал, как лучше продолжить свой путь: на северо-запад, в Великий Речной Город или осесть в небольшом тихом городке неподалеку. Его размышления прервала шумная группа человек на сорок-пятьдесят, вышедшая из пустыни и теперь что-то бурно обсуждавшая.

Ведомый интересом, Элазар подошел к путникам. Женщины сидели на песке, постоянно оглядываясь в том направлении, откуда они пришли, словно чего-то боялись. Неподалеку вели обсуждения их мужчины, то и дело переходя на крик и ругань. Но вскоре споры прекратились. Из толпы вышел старший мужчина, спустился по песчаной насыпи к морю, зашел в него по колено и, возведя руки к небесам, начал что-то шептать себе под нос.