Череп епископа

льзя. После нее остается яд...

- Завтра пойду, - решительно отрезал Хомяк. - Свиньи в наших бедах не виноваты, их в тепло перевести нужно. Да и не успею я засветло до Суйды дойти. Лесом туда пути нет, а по реке дорога втрое длиннее выходит.

Глава 2

Зима

Тот самый путь, который еще прошлым летом, организуя праздник города, Хомяк преодолевал на своем "Додже" всего за час, на этот раз оказался заметно длиннее. Двигаться, правда, пришлось почти по тому же, что и раньше, пути. Четыре километра от Келымы до Ивановского, и оттуда поворот на Ульянку. Вместо поселка с многотысячным населением на небольшом взгорке сейчас имелась только опрятная барсучья нора с чертовски осторожными хозяевами: неоднократно натыкаясь на их следы, самих барсуков Хомяк ни разу так и не увидел.

Путь на Ульянку теперь шел не по двухполосному шоссе, а по куда более гладкому льду извилистой Тосны, все еще сохраняющей название "Тесна" из-за своего слишком узкого русла.

Четырнадцать километров, которые машина преодолевала за считанные минуты, на широких охотничьих лыжах, найденных по подсказке Насти на чердаке, пришлось вымахивать почти два часа.

Никакого жилья на здешнем болоте, естественно, не было и Хомяк, не останавливаясь, двинулся дальше, к Тосно.

Десять километров по шоссе составляли не менее пятнадцати по руслу, или полтора часа хода. Будущая столица бытовой химии и "крупный железнодорожный узел" ныне обозначивалась тремя длинными высокими избами, над трубами которых курился теплый воздух, временами перемежающийся хлопьями сизого дыма. Как ни хотелось Хомяку познакомиться со своими соседями, но времени на это не оставалось, и он продолжил отмахивать километр за километром по временами потрескивающему льду. Каждый раз в душе зарождался неприятный холодок, но Никита знал, что провалиться под лед на лыжах - это нужно сильно постараться. Тем более, что промоин за середине русла ни разу не встречалось, а значит, лед уже достаточно окреп.

Еще полтора часа - и Тосна повернула на запад. Хомяк остановился под невысоким обрывом, усевшись на положенные рядом лыжи, развязал заплечную котомку и достал проложенную ломтями густой пшенной каши буженину. Холодная еда распарившемуся путнику показалась вкусной вдвойне. Он запил ее чуть теплой медовой водой из спрятанного на груди бурдючка, и снова встал на лыжи.

Километра три-четыре - река повернула обратно на юг, и Никита стал внимательно присматриваться к уходящим вправо ручейкам. Пару раз Хомяк уже почти решался повернуть, но потом все-таки продолжал двигаться дальше.

Отличить Листовку оказалось неожиданно легко: по ширине она немногим уступала самой Тосне. Хомяк с облегчением повернул под скелетоподобные, раскрашенные инеем березовые кроны и еще быстрее задвигал лыжами. За спиной осталось больше шести часов дороги, и день уже подумывал о переходе в сумерки.

Здесь, в густых еловых борах и березовых зарос лях, временами неожиданно обрывающихся в широкие замерзшие болота, никаких ориентиров не имелось.