Тридцать один

– Подойди.

– Не соглашайся, – прошептал голем.

Я сам понимал, почём дядино благородство, но лучше умереть быстро, чем мучиться от голода и бессонницы, как архивариус.

Я приблизился к стене, за которой стоял Оливье.

– Ничему жизнь не учит! – гаркнул дядя и отвесил мне звучный подзатыльник.

Я ожидал чего-то подобного, поэтому стойко перенёс звон в ушах.

– Задаток! – предупредил Оливье. – Остальное позже получишь. А сейчас слушай сюда.

Я послушно склонился ближе. Пришлось встать на цыпочки и навалиться на стену.

– Всегда таскаю с собой бездонный кошель, мало ли, что понадобится.

– Магия здесь не работает! – встрял голем.

– Один раз, я тебя уже предупреждал, – рявкнул дядя. – Это второй. Третьего не будет!

Евлампий, насупившись, замолчал.

– Когда ты притащил на корабль кощея, я бросил его в кошель и так и не придумал куда его деть.

– Вы хотите… – я не смог даже выговорить.

– Я? Нет, лучше в пасть к тиамату. Испытаем на этом чародуре!

– Неизвестно куда мы попадем, – испугался я.

– Не тряси костями, не мы, а чародур. Привяжем к нему верёвку, подождем часок-другой и вытянем обратно. Старый псих выложит как там, в мире кощеев, а мы порешим, лезть туда или подыхать здесь, – Оливье поднял палец, пресекая попытки вставить слово. – Иначе, по рее, и на дно.

Он показал на дыру в полу.

Я кивнул и, глядя на архивариуса, спросил:

– А он согласится?

Дядя вытаращился на меня единственным глазом, а голем печально вздохнул.

– Мастер Оливье не будет спрашивать его согласия, – сказал он.

– Даже валун врубился, а ты орка переорчишь, – покачал головой дядя, доставая верёвку.

У него в кошеле всё самое нужное.

– Держи, – скомандовал он, – скажи, пусть обвяжется, тогда не ухнется, даже когда весь пол исчезнет.

– Но…

– В зад тебе бревно! Иди, говорю!

– Но если…

– Крысёныш, сколько у тебя времени до превращения?

Я опустил голову и, намотав веревку на руку, двинулся к архивариусу.

– Извините, – невольно перенимая форму общения, проговорил я.– У нас верёвка нашлась. Мы предлагаем…

Я запнулся. Не выходят у меня длинные, запутанные фразы. Не моё это. Не моё.

– Повеситься, – усмехнулся за моей спиной Оливье.

Как всегда, подоспел Евлампий. Помощником его назвать трудно, но иногда даже дурная болтовня бывает полезной.

– Господин бывший архивариус, поскольку вам, в любом случае, умирать, мастер Оливье предлагает вам неожиданный выход!

Дядя за моей спиной непристойно выругался, припомнив несусветную тупость первого мага, придумавшего оживить камень.

– Говори, – прищурился Мровкуб.

– Господин, поскольку, как вы сами сказали, никаких других возможностей сбежать с каменной террасы нет, вы можете добровольно скормить себя кощею. А мы, обвяжем вас верёвкой и постараемся вытянуть обратно.

– Как сказала людоедка перед свадьбой: «Заманчивое предложение». Слыхал что у этой мелкой серой бестии нет зубов и желудка. Значит, как говорил первый путешественник через порталы: «Попаду туда – неизвестно куда». Магистрат так и не решился на экспедицию на Родину кощеев. Хотя, лучше туда – неизвестно куда, чем туда! – архивариус ткнул пальцем вниз.

– Господин, вы согласны? – уточнил голем.

– Как сказал испытатель деревянных крыльев: «Естественно! Это увлекательное путешествие!»

– Мы вас обвяжем, – пролепетал я, протягивая моток.

Мровкуб перехватил веревку и, держась одной рукой за стену, другой затянул её на поясе.

– Залезьте на стену, сверху удобнее будет, – предложил я.

– Нет, юноша, – отмахнулся архивариус. – Тюремщики такое предусмотрели. Сидеть на стене нельзя, только перебираться. Иначе, магическая оплеуха сбросит вниз. А когда дыра в полу такая огромная, как в моей камере… Как говорил трусливый маг, прячась в подвал от поглотителей: «Лучше не рисковать».

– Понятно, – промычал я в ответ.

– Мы попытаемся вытянуть вас обратно, господин архивариус, – пообещал Евлампий.

– Я готов, юноша! – сообщил Мровкуб и подёргал веревку, проверяя узел на прочность.

– Полундра! – крикнул дядя и перелез в мою камеру.

Я едва успел прижаться к стене. Даже не стал оглядываться, почувствовав спиной сырой сквозняк из дыры.

– Крысёныш, хватай верёвку и держи крепче. Ты! – он ткнул пальцем в Евлампия. – Молчи! Архивариус, готовсь!

Не озаботившись исполнением команд, дядя достал коробочку и, приставив её к лицу архивариуса, открыл.

Я вцепился в верёвку, но кощей не шевелился.

– Может, умер от голода? – предположил Евлампий.

– Он на меня смотрит, – возразил архивариус.

– Напишем письмо в Императорский университет исследований, – съязвил дядя. – Кощеи не жрут архивариусов придуманных обществ!

– Как вы смеете? – возмутился Мровкуб. – Сомневаться в существовании магистрата так же…

Он не договорил. Рука дёрнулась, как от спазма, и потянулась к коробочке. За ней наклонилась голова. Архивариус ещё шевелил губами, но его туловище, вместе со ртом, втянулось в коробочку. Там же исчезли ноги.

– Оле, оп! – радостно воскликнул Оливье и попытался захлопнуть кощееву ловушку, но мешала верёвка.

– Что делать? – завопил Евлампий.

Я тоже вопросительно уставился на дядю. Верёвка натянулась, и меня прижало к перегородке между камерами.

– Не удержу! – заорал я.

– Старайся, немощь сухопутная!

Оливье прижал коробочку к стене и давил двумя руками, но она всё равно не закрывалась. Даже смялась и перекосилась. Дядя навалился сильнее, но верёвка не давала захлопнуть крышку, цеплялась за края коробочки и продолжая втягиваться внутрь.

– Не удержу! – истерично закричал я.