Пепел к пеплу (сборник) - (ЛП)

Я понимала, что со стороны мое поведение выглядит глупо и грубо, но я не могла, не хотела объяснять Пейдж, как тяжело мне дается общение с Талантами.

Поэтому я постаралась перевести разговор на биг-бэнд Санни Эрла и все, что с ними произошло в нашем тихом городишке.

– Судя по результатам экспертизы, Миллер сам бросился в огонь, – поделилась я.

– А что, у него дома были сокровища? Он ведь не успел спереть платок Санни Эрла…

– Какой платок? – удивилась я, радуясь, что беседа уходит все дальше от Маркато.

– Ты что, не слышала про знаменитую коллекцию Тони Мэлоуни? Он без ума от джаза и блюза и собирает вещи знаменитостей. Даже яхту назвал в честь одной из песен Санни. У него есть рубашка Крупы, ручка Армстронга, но гвоздь коллекции – платок Санни Эрла. Тот самый, которым он вытер пот на концерте в Новом Орлеане. Говорят, он выкупил его у той фанатки за десять тысяч долларов на следующий день после того, как Санни разбился.

Я пожала плечами – молча, потому что во рту у меня в это время таяло пралине с молочным шоколадом.

– Я уверена, что Миллер именно на платок нацелился, – задумчиво произнесла Пейдж. – Иначе с чего бы Тони так разъярился? Получилось даже поэтически: вор полез за чужим добром и погиб, спасая свое.

– Выглядит он сейчас совершенно непоэтически, – буркнула я в ответ.

– А ты пошла с Аймоном на концерт? – в отместку спросила меня Пейдж. – Я видела, как он билеты покупал.

– Нет, конечно.

– Ну почему «конечно»? Почему «конечно»? – начала горячиться Пейдж.

Я давно пожалела, что познакомила их с Аймоном. Заимствуя терминологию Пейдж, я надеялась на бурное романтическое увлечение, а вышло так, что они стали друзьями. Не остались друзьями, а именно стали, без всякого любовного анамнеза. Тут уж мне впору спрашивать с трагическими интонациями «почему?».

– Не пошла, потому что не хотела видеть то безобразие, в которое они превратили мою любимую музыку, – неохотно объяснила я. – И хватит об этом. Расскажи лучше про Тони Мэлоуни.

– Это персонаж! – оживилась Пейдж. На ее языке это значило, что данная личность – почти бесперебойный источник интересной информации.

– …восьмеро детей, одни сыновья… уже двадцать два внука, все в семье…Начинал вместе с Шляпником, Мейером и Лански, сам сейчас будто бы ушел на пенсию… ванная комната целиком из золота…Портретная галерея – Мэлоуни с жуткой мексиканской хохлатой псиной на руках рисовало одновременно десять художников не из последних, и он все работы развесил у себя в кабинете…

– Какая, однако, яркая личность оказалась у нас в Танвиче, – проворчала я. – Ладно, мне нужно еще зайти в гостиницу, оставить сообщение для этих музыкантов…

– А в гостинице их уже нет, – удивленно, словно речь шла про общеизвестный факт, сказала Пейдж.

– Все-таки выгнали? – позлорадствовала я. – И неудивительно, после того, что я видела в номере… Надеюсь, они ночуют на вокзале.

– Элис, ну о чем ты говоришь! Какое выгнали? Они платили гостинице такие деньги, что могли спокойно разнести там все по камешку! Просто Мэлоуни пригласил их к себе на яхту – концерт для самого близкого круга друзей.

– Вот как?

– Да они ведь и приехали ради концерта у Мэлоуни, выступление у нас у клубе – это так, подработка на сигареты и кофе, – пояснила Педж. – Ну, на этот концерт ты не попадешь, даже если захочешь.

– Не захочу, – качнула я головой. Теперь я поняла, откуда у музыкантов были деньги на разнос гостиницы по камешку, хотя мне по-прежнему казалось странным, что частные концерты дают такой доход.

Приближалось время закрытия кофейни, и нам с Пейдж пора было уходить, но что-то в сказанном ею раньше царапало изнутри мою память. Что-то очень важное. Аймон… нет, не Аймон… Гостиница, концерт, золотая ванная…

Я вспомнила, когда мы вышли на улицу и Пейдж великодушно прикрыла меня своим зонтом.

– Пейдж! – остановилась я, как вкопанная. – Ты говоришь, у Мэлоуни на яхте живет мексиканская хохлатая собака?

– Да, – недоумевающе ответила Пейдж. – Я ее, правда, не видела, но, говорят, до того жуткая псина…

– Еще бы, ведь она голокожая! – торжествующе рассмеялась я. – Она голокожая, а сейчас осень!

– И что?

– А то, что собаки этой породы крайне подвержены простудным заболеваниям, – объяснила я. – И сейчас ее нельзя выпускать из дома.

– Да, наверное, – согласилась Пейдж. – И что?!

– Если получится, я объясню все послезавтра, – пообещала я. – Может, даже с правом публикации. А если не получится, просто пожалуюсь.

– Хорошо, – уже спокойней ответила Пейдж.

Если все получится…если получится…я добуду доказательства на ордер. Но для этого мне самой нужно попасть на борт яхты.

* * *

А утром меня встретил невероятно довольный собой Эндрюс.

– Я был прав! – поздоровался он.

– В чем? – поинтересовалась я, наливая себе первую порцию утреннего кофе.

– Я с самого начала удивился, что в коробке слишком много пепла, если там горели только бумаги. Так вот… – он сделал драматическую паузу, – этот пепел почти весь органического происхождения.

Я села на стол, едва не выронив стаканчик с кофе. Черт, сюрприз удался.

– Это не может быть пепел Миллера, не та температура сгорания, – медленно произнесла я.

– Нет, конечно, – сияние Эндрюса чуть приутихло. – Думаете, это заготовка под пыльцу с яхты Мэлоуни?

– Нет, не может быть, – растерянно возразила я. – Все говорят, что его поймали на яхте при попытке кражи – неужели не обыскали бы как следует?

– Ну, есть разные способы…

– Быстро такое не проглотишь, – поморщилась я.

– Интересно, почему Миллер решился на две кражи за несколько дней? И тем более полез к Мэлоуни на яхту, отлично понимая, что его там наизнанку вывернут, если поймают. Правда, особым умом он не отличался, но все равно…

Я раньше над этим не задумывалась, в конце концов, мое дело – улики, а не мотивы. Но это и вправду был интересный вопрос.

– А что, если… – медленно начала я, – если ему нужна была вещь, про которую доподлинно известно, что она принадлежала Санни Эрлу?

– Ну да, он ведь был фанат… – пожал плечами Эндрюс.

– Может он хотел не просто украсть, а украсть и продать. Тогда доказательства подлинности повысили бы цену на порядок. Или… он хотел убедиться, что ему в руки действительно попал подлинник… платок с потом тут подходит как нельзя лучше, аура запечатлена на годы, а заказать сравнительный анализ можно вполне легально… – я уже снова надела куртку и лихорадочно искала зонтик. Тот ухитрился исчезнуть, хотя я выпустила его из рук только минут пять назад, не позже.

– Ладно, черт с ним, с зонтиком. Я поехала.

– Куда?

– На яхту к Мэлоуни! Поговорю с музыкантами!

– А вас пустят? – усомнился Эндрюс. – Подождите, я с вами!

– Нет, не нужно. Вдвоем нас точно не пустят.

Выбежав на улицу, я заставила себя остановиться и немного привести мысли в порядок. Докурив вторую сигарету, я решила, что буду очень вежлива и ненавязчива. Только бы попасть на борт, и тогда, если повезет, я убью двух зайцев сразу.

* * *

Все яхты по соседству от «Элеонор» казались карликовыми утками рядом с перекормленным белым гусем. Охранник клуба пропустил меня довольно легко, но главным препятствием была охрана самой яхты.

– Пожалуйста, передайте кому-нибудь из членов группы, лучше всего Марку Тэйлору, что пришла доктор Тэйл. У меня сообщение из больницы о состоянии Майкла Роу.

– И что, доктор, вы лично шли сюда из больницы? – недоверчиво спросил охранник, продолжая перекрывать причальный трап.

Я заставила себя глуповато хихикнуть.

– Понимаете, я давняя поклонница…хотелось еще раз увидеть… Но это и вправду важно! Прошу вас, просто скажите, что пришла доктор Тэйл!

Охранник бросил на меня еще один недоверчивый взгляд, но все же позвал напарника сменить его и отправился на борт яхты. Я осталась рассматривать увешанную китайскими фонариками палубу.