Тени Атлантиды»

— В Ханнур? — переспросил тулиец. — Но Кулл знает: нам ничего не стоит нагнать его по реке и ударить с тыла. К нему не сможет пробиться подкрепление, да и провиант будет не подвести. Чтобы идти к Ханнуру, ему нужно сначала разбить нашу армию… Он же отлично это понимает. Или валузийский король сошел с ума?

— Я не могу допустить, чтобы Кулл занял Ханнур, — сказал Тха-Таураг. — В городе остался один гарнизон — всего тысяча. Для армии Кулла это ничто. Ты понимаешь меня?

— Понимаю, — кивнул Халег. — Но все же тут что-то не так. Кулл не безумен…

— Мы немедленно начинаем переправлять армию на другой берег, чтобы поставить заслон, — сказал Сенахт. — Это приказ. Варвар не должен выйти к столице.

— Слушаюсь, господин. — Халег поклонился.

*

— Почему король должен делать это сам? — спросила Иссария. — По твоим словам, они задумали перехитрить владыку Кхешии…

— Я объясню, моя госпожа, — ответил Рамдан.

Они стояли на берегу Таиса и смотрели на корабли. Солнце только что село, и небо на закате пылало, словно раскаленные угли. Валузийские суда, скользившие без единого огня по речной глади, походили на тени. Ни одного воина ни на палубах, ни в трюмах.

Белозубый слуга в набедренной повязке, совсем мальчишка, принес на подносе фрукты.

— Черное Логово следит за нами, — снова заговорил Рамдан. — Их глаза — это мелкое зверье, шакалы, лисы или птицы. Жрецы могут пользоваться их телами…

— Я слышала об этом, — кивнула Иссария. — И что с того?

— Возле нашего лагеря все время крутятся заговоренные животные. И там, в Туите, жрецы видят каждый наш шаг… Шакалы более искусные лазутчики, чем люди. Но и зрение у них иное.

— Как это? — удивилась женщина.

— Жрец, который пользуется их глазами, видит мир по-шакальи. А для шакала десять человек — уже толпа, сто — целая армия. Животные не умеют считать.

— Пусть так, — согласилась Иссария. — Но я се равно не понимаю, зачем королю плыть на тот берег.

— Кулл — это и есть армия, — пояснил Рамдан.

Иссария нахмурилась и хотела спросить мага о чем-то еще, но тут телохранитель откинул полог и из королевского шатра вышел Кулл, следом показался Брул, потом — Эрадаи, Энкеши, Кандий и другие члены военного совета.

— Пойдешь на приступ не раньше, чем кхешийцы свернут последний шатер, — говорил Кулл Келкору.

— Да, мой король.

— Ты останешься здесь, — велел Кулл Копье-бою. — Мне нужен человек, который будет руководить движением войск. Тебе я доверю.

— Мой король, я хотел бы сопровождать тебя… — начал было отважный пикт.

— В этом нет нужды, — отрезал атлант, — Положим, Черное Логово и Сенахт поверят нам и переправят армию. Они выставят заслон и станут ждать. Вы тем временем ударите по Туиту, а я успею вернуться. Успокойся, мне ничто не угрожает.

Иссария поднялась. Кулл обнял ее, поцеловал в лоб и шепнул на ухо:

— Не бойся за меня. Еще до рассвета я подарю тебе город.

Иссария порывисто обняла атланта и, как всегда, почувствовала, что все тревоги, при одном взгляде на этого сильного, мужественного человека, отступили.

Кулл обернулся к Рамдану:

— Я должен знать, когда армия подойдет к стенам. Подай мне знак, чтобы я с того берега его увидел.

— Да, мой король.

— До встречи в Туите, — сказал Кулл, обводя взглядом стоявших на берегу людей. — Да поможет нам Валка и Хотат!

У Кулла и в мыслях не было вести армию на Ханнур. В полдень, глядя на кружившего в поднебесье грифа, он вдруг понял, как обмануть врага и вернуть удачу. Кхешийцы обязательно попадутся. Они считают его варваром, а значит, поверят: он обойдет их и двинется на Ханнур.

Сперва Кулл приказал лучникам стрелять по любым животным и птицам в черте лагеря. А когда Черное Логово лишилось соглядатаев, армия по приказу короля выступила к берегу, а там под прикрытием зарослей отошла в джунгли…

Солнце село. В опустевшем лагере горели костры. Корабли валузийского флота с пустыми трюмами потянулись к другому берегу. С собой Кулл взял лишь две тысячи пехотинцев, которых враги должны были принять за всю валузийскую армию.

Король не сомневался: Черное Логово обязательно проверит, где он. Именно поэтому он и шел с отрядом: увидев Кулла во главе войска, кхешийцы успокоятся.

*

Не зажигая огней, в кромешной тьме один за другим корабли подходили к берегу.

Держась за борт, Кулл стоял на носу «Великого Хотата». Странное чувство овладело королем. Не тревога и не страх, а что-то другое. Будто холодное и призрачное крыло коснулось его души. И в тот миг Куллу показалось, что он видел уже все это прежде: широкую реку темной безлунной ночью, застывшие у берега корабли, ветер, глухо хлопающий парусами.

«Это похоже на Царство Мертвых, — сказал себе Кулл, кутаясь в плащ. — Там так же тихо и жутко.»

— Прибыли, мой король, — сказал сотник.

— Пусть сходят на берег и строятся, — приказал Кулл.

— Слушаюсь, мой король!

Валузийские пехотинцы начали строиться у корабля. Чуть слышно звучали отрывистые команды, лязгало оружие…

— Мой король…

Кулл обернулся.

— Сова, — тихо сказал телохранитель.

— Где?

— Только что села на мачту.

— Вижу, — кивнул атлант.

Черная птица сидела на самом краю перекладины и, наклонив голову, следила за воинами.

— Подстрелить ее?

Кулл отрицательно покачал головой…

Воины на берегу построились, и он окружении телохранителей направился к ним. Теперь у него был зритель, ради которого было задумано все это грандиозное представление.

Атлант прошелся вдоль строя. Разговоры и шуточки смолкли, стало тихо.

— Валузийцы! — хрипло сказал король. — Воины!… Идти придется всю ночь и большую часть дня. Без привалов. Но пусть каждый из вас помнит, что впереди его ждет золото. Ханнур — точно сундук в доме купца. Он набит золотом по самую крышку! А сейчас мы сожжем кхешийские корабли.

*

— Ты можешь в это поверить, Измал? — спросил тысячника Халег. — Чтобы Кулл уклонился от битвы? Да скорее небо упадет на землю!

Измал промолчал.

Они стояли за городом у моста, сцепленного из судов, по которому медленно шла колонна вооруженных воинов.

— Но лагерь-то пуст, — пробормотал Халег. — Сколько еще осталось?

— Немного, — ответил Измал.

— Я — на тот берег, — сказал тулиец. — Если жрецы правы — скверное дело. Битва ночью — это бойня. А если Кулл нас провел, и того хуже…

Он сел в лодку…

Весь путь через реку Халег молча смотрел за борт — на качавшиеся на волнах блестки звезд.

Когда пристали, к лодке тотчас подскочил сотник.

— Лазутчики вернулись? — спросил тулиец.

— Да, — ответил тот.

Халег выбрался из лодки и быстро зашагал по косогору — туда, где строились кхешийские части. Сотник поспешил следом.

— Ну, что там? Говори! — приказал Халег.

— Видели валузийскую пехоту. Не меньше тысячи. Точнее определить помешала темнота.

— Это передовой отряд, — кивнул Халег. — Нет, Кулл вовсе не безумен. Он осторожен… Я бы поступил так же… Как далеко они от переправы?

— В четверти лиги.

Халег присвистнул.

На косогоре в окружении телохранителей и жрецов Сатха стоял черный паланкин Тха-Таурага. Рядом рабы поставили несколько кресел. В одном из них сидел Сенахт.

Подойдя, тулиец поклонился.

— С того берега перешла только половина воинов, — сказал владыка. — Я отдал приказ строить фалангу.

Халег едва заметно кивнул.

— Скажи нам, Халег, как лучше поступить с отрядом Кулла? — спросил Тха-Таураг.

— Перебить всех до одного. Как можно быстрей и тише. Затоптать конницей.

— Здраво, — согласился Тха-Таураг.

— Я немедля пошлю наемников… — начал тулиец.

В тот же миг красный отсвет упал на косогор и на реку. Над Туитом взметнулось пламя. Халег обернулся к городу: у городских ворот выросло красное, точно раскаленное, облако, по форме напоминавшее быка.

По лицу владыки пробежала тень недоумения.