Индейский трон, или Крест против идола

– Вот только не надо колоть меня копьями, – нервно хохотнул принц. – Я вовсе не собираюсь бежать. Но обязательно заявлю официальный протест!

– Что ж, это твое право. Что там у тебя за поясом, уважаемый? Никак нож? Ого, да какой странный! Никогда таких не видал. Порошу сдать.

Принца доставили в судебное присутствие – именно так он стал про себя именовать приземистое здание суда, одновременно включающее в себя и тюрьму, и зал заседаний, и канцелярию с обширным архивом, – ацтеки отличались большой склонностью к сутяжничеству, и суды никогда не простаивали без дела, главным образом разбирая многочисленные тяжбы, связанные с вопросами собственности и земельным правом.

Вот и сейчас в зале шло заседание – кому-то из домовладельцев не понравилась тень от соседского дерева, она якобы загораживала истцу солнце.

– Проходи. – Шедший впереди чиновник посторонился, пропуская задержанного в канцелярию. – Садись на циновку, здесь и поговорим. Пока – без записи.

Принц усмехнулся и махнул рукой: без записи так без записи – какая, к черту, разница?

Оставив двух воинов – скорее всего, просто для солидности – судейский чиновник Ашкаятль приступил к делу. Для удобства Куатемок именовал его следователем, хотя должность так не называлась, в ацтекских судах все совмещалось – следствие, судопроизводство, розыск…

Ну, точь-в-точь как в российских фильмах «про ментов», умиляющих знающих людей своей детской непосредственностью: опера почему-то расследуют уголовные дела (хотя опер – лицо непроцессуальное и в уголовном деле никто и звать его никак, но почему-то, вот, расследуют, а где следователи – бог весть). К тому же и сами дела как-то странно «заводятся» и «закрываются», словно какие-нибудь там двери. Ну нет таких постановлений – «О заведении уголовного дела» или о его «закрытии», а есть «о возбуждении» и «о прекращении», в крайнем случае – «об отказе в возбуждении». А тот вот еще любят путать «грабеж» с «кражей» – вещи, в общем-то, не тождественные. И еще выдумают какое-то «ограбление» – ни в каком кодексе не описываемое…

Ацтекские чиновники-крючкотворы, кстати, подобные вещи не путали, а кто путал, так того давно уже принесли в жертву охочим до человеческой кровушки божествам!

Перед началом допроса следователь наскоро помолился какому-то своему ведомственному богу, страхолюдный идол которого – невеликих, в общем, размеров – скромно притулился в углу. Судя по скопившейся на идоле пыли, судейские явно не страдали излишней религиозностью, может быть потому, что, благодаря специфике работы, были непроходимыми циниками, которых не удавалось развести даже жрецам.

– Ну… – Помолившись, чиновник уселся на небольшой стульчик без ножек и, вытащив из стоявшего у стен сундука бумагу с рисунками-записями, громко откашлялся. – Начнем, пожалуй, и да помогут нам боги.

– Да помогут! – молитвенно сложив руки, поддакнул принц.

– Итак…

Если бы у следователя в этот момент имелись на носу очки, если бы таковые здесь вообще знали, он бы, без сомнения, их многозначительно сдвинул бы сейчас на самый кончик носа – такой уж был у судейского вид. Вид унюхавшей след гончей, точней уж даже – легавой.

– Итак, вот к чему мы пришли… – Ашкаятль бегло просмотрел бумагу. – Вчера пополудни, по словам уже допрошенного нами Шичиултепека, чиновника с пристани, ты, мой господин, тщательно его выспрашивал о всех трех погибших. После твоих расспросов они и погибли – один за другим.

– После не значит – вследствие, – нервно заметил принц.

– Согласен, – усмехнулся следователь. – Однако есть еще кое-что – твой нож. Рана, нанесенная несчастному Шочитлю, очень необычна. Такую мог оставить именно такой нож, что сегодня был изъят у тебя. И больше – никакой другой.

– Мало ли на свете ножей?

– Таких, как твой, – мало. Наверное, их почти нет.

– Ладно. – Куатемок махнул рукой. – Значит, ты, уважаемый, считаешь, что это я убил всех трех бедолаг? Согласен, основания есть… весьма, впрочем, шаткие. Ну зачем, скажи на милость, мне было убивать лоцмана и портовых писцов?

– Вероятно, затем, что они случайно узнали о взятках, предлагаемых тебе некими нечистоплотными должностными лицами… Ведь так? Предлагали?

– Предлагали, – не стал отнекиваться принц. – Так ведь, я думаю, они ведь всем предлагают?

– Быть может, и так.

– И вовсе не обязательно из-за этого убивать…

– А из-за чего тогда? – Следователь Ашкаятль хитро улыбнулся. – Не скажешь ли?

– Не скажу, – сварливо буркнул задержанный. – В конце концов, искать причину – это ведь твое дело, верно?

– Верно, верно… как и то, что быть тебе осужденным! Нож-то ты как объяснишь?

Да-а… Вот ситуация! Прям как в классическом фильме: «Вот пистолет-то, Шарапов, перевесит сотню улик». Нож… точнее сказать, не нож – необычная рана… такую, которую можно нанести только необычным для индейцев оружием – стальным клинком. Кстати, у сбежавших писцов мог быть такой ножичек? А вполне – от тех же испанцев. Выменяли на что-нибудь или украли – запросто. И, углядев у Куатемока подобный же, решили подставить покрепче. Ничего не скажешь, молодцы ребята – с выдумкой. А не выдать ли их, козлов? Почему бы и нет?

Впрочем, пока рано.

В узилище Куатемок оказался единственным арестованным: как раз в этот день было очередное судейское заседание и все ранее задержанные получили свое. Кто – плетей, кто – палок, кого отпустили, а кого и продали в рабство либо сразу отправили в какой-нибудь храм – на жертвенник.

Принц растянулся на циновке, в задумчивости уставившись в потолок. Он только сейчас со всей отчетливостью осознал, в какую неприятную ситуацию вляпался. Неприятную – это еще мягко сказано.

Обвинение в убийстве, косвенные улики – или то, что следователь считал таковыми, – и что теперь оставалось делать? Бежать? А пожалуй, так – помощи-то ждать неоткуда.

Поднявшись на ноги, принц подошел к дверному проему – как обычно, без всяких запоров… но с тремя вооруженными воинами прямо напротив. Да, хороший замочек… При всем желании – не убежишь. Если только… Ну да, если только – во время работы присутствия. По-видимому, так и придется сделать.

Ашкаятль явился утром – суды начинали работать очень рано, – как обычно, в простом своем белом плащике. Помолился вместе со всеми своему богу и сразу же заглянул к арестованному и на этот раз держался куда доброжелательнее – или это просто так казалось принцу?

– Хочу спросить тебя вот о чем. – Усевшись, Ашкаятль скривил губы в улыбке. – Нет ли среди твоих знакомых двух молодых людей? Один – с плоским красным лицом, второй… второй, увы, пока без особых примет.

– Нет. – Куатемок дернул головой. – Среди моих знакомых никакого красномордого нет. А вот про второго… ну и как его можно узнать?

– Ну да, ну да. – Следователь задумчиво пощипал подбородок, а потом огорошил: – Как видно, придется мне тебя выпустить. Убийцы – те, которых я тебе назвал. А связаны ли они с тобой – недоказуемо.

– Ну вот, видишь!

– Вообще-то можно было бы все повесить и на тебя… но слишком было бы нехорошо.

– Да-да, что сказали бы боги?

– Полагаю, что промолчали бы. – Судейский цинично усмехнулся и, прищурясь, посмотрел на принца. – Кажется, ты хочешь что-то сказать?

– Да. – Куатемок наконец решился. – Есть еще парочка подозрительных парней – моих секретарей-писцов. Мне кажется, они оба подойдут к тому, что без особых примет.

– Писцы? Что за писцы? – оживился следователь.

– А вот послушай…

Глава 17

Поиск

Весна 1520 г. Шалтокан

Негоже было так уезжать! Сразу. Ведь то, ради чего он здесь появился, Куатемок так и не сделал – не отыскал возможного наследника, будущую марионетку жрецов. Наоборот – сам едва не угодил в убийцы. Ну писцы, ну сволочи, ну подставили!